ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Кадыгриб Александр Михайлович
Прощай, Кандагарская бригада.

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
Оценка: 6.55*17  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Глава 20, последние месяцы службы в ОКСВА
  20. Прощай, Кандагарская бригада.
  1. Происшествия на земле и в небе.
  Август на широте Кандагара - разгар знойного лета. Что июль, что сентябрь - температура стабильно высокая и днем и ночью, а в отдельные и дни просто невыносимая. После недели жизни по уставу на полигоне несказанно рад был возвратиться к партизанской, можно сказать деревенской, размеренной и спокойной службе на заставе. Наконец-то мог снять форму и перемещаться по запыленным дорожкам точки в тапочках, трусах и панаме, ничуть при этом, не беспокоясь о нарушении устава (форма использовалась для выездов и построений). Насколько все-таки реальная служба на заставах отличается от той, о которой мы не переставали говорить вновь прибывшему пополнению; вся уставная мишура так же далека от жизни, как реальный бой от стрельбища.
   []
  На заставе Наука 2 возле первого поста. Парадна фотография. Осень 1985 года
  
  За время моего отсутствия во взвод прибыло пополнение. Два молодых паренька Лазарев и Кукушкин (славяне!!!) имели воинскую специальность водителей, поэтому пополнили состав бронегруппы, чему я был очень рад. Наш "дедовский" пост, страдал от отсутствия рабочих рук в виде бойцов младших призовов, по заведенным у нас порядкам выполняющих в армии всю черновую работу. За несколько дней вместе с ребятами на посту было сделано больше, чем за последний месяц. Наконец-то я смог воплотить в реальность все свои планы по переустройству и расширению домика и беседки, индивидуальных стрелковых ячеек и зоны отдыха. Словно и не было тех двенадцати дней перерыва на полигоне. Застава заставила забыть их как вчерашний сон.
  Служба на точке в мое отсутствие ничуть не изменилась, но, тем не менее, случилось несколько печальных, можно сказать знаковых инцидентов с нашими бойцами. Некоторые из старослужащих минометного взвода совершенно потеряли бдительность. А вот душманы наоборот - усилили разведку. В кишлаке все чаще стали встречаться группы подозрительных молодых мужчин, что старались не приближаться к нам, если не имели большого численного перевеса. Вблизи от заставы и с оружием в руках мы чувствовали себя достаточно уверенно, но появление этих туристов настораживало.
  
  А произошло следующее. В начале августа два дембеля казаха (оба сержанты), с ближайшего от кишлака поста минометчиков тайком от своего командира взвода купались и отдыхали в тени арыка. В отличие от наших взводных вылазок с многочисленным прикрытием и вооружением, парни вышли вдвоем с одним АКСом. Во время отдыха в кишлаке к бойцам подошли несколько дехкан и завели обычный в этих случаях разговор ни о чем. И тут, один из них, взялся беспечно прислоненный к дувалу автомат (чего раньше никогда не замечалось). Дух присел и с улыбкой смотрел, как нерадивый сержант пытается вырвать из его рук свое оружие. Второй казах оказался вообще безоружным. Дело принимало скверный для шурави оборот, афганцы явно не собирались отдавать АКС и вели себя вызывающе. Но, когда крепкий дух легко отбросил тщедушного паренька и начал целиться в того, ребята испугались и бросились к спасительной заставе. Одному сержанту удалось быстро скрыться и убежать, а второй был ранен, к счастью - легко. Душман, скорее всего, интересовал автомат, поэтому беглецов не преследовали. Перепуганные минометчики сразу сообщили командиру заставы о происшествии. Как и следовало ожидать, даже быстро организованное прочесывание кишлака ничего не дало. Духи растворились среди руин.
  
  *** Большего позора для солдата, тем более - старослужащего, чем утеря личного оружия, да еще, таким образом, и представить было сложно. Все ожидали, что парня осудят. Не знаю, каким способом офицерам заставы удалось замять происшествие (скорее всего, потому, что в случившемся была и их вина). Тем не менее, раненый и так получил памятку на всю жизнь, а второго - разжаловали из сержантов в рядовые.
  
  В день моего приезда на заставе на ужин готовили баранье мясо. Его хватило всем, а не только старослужащим, как обычно бывало. Появление деликатеса, по нашим меркам, способствовала расторопность бойцов первого поста, и его старослужащих, в частности. В долине реки выпасались отары овец, которые иногда приближались к минным заграждениям возле заставы. Овцы этого конечно не знали, но опытные пастухи следили за животными и близко не подпускали их к опасным участкам. В этот злополучный для овец день они опасно близко находились от минного поля. Кому-то из дедов пришла в голову идея напугать отару. В средину пасущихся овец положили несколько мин из ротного миномета. Первый же взрыв вызвал "истерику в рядах врагов" и они бросились в разные стороны. Два или три барашка нашли свою смерть на подступах к заставе. То ли они погибли при разрыве минометных мин, то ли подорвались на растяжках - "следствие не установило". Их покореженные тела подобрали бойцы для проведения расследования. Защитное заграждение восстановили, а убитых овец пришлось использовать для пропитания личного состава. Формальности при этом были соблюдены полностью: люди не пострадали, а погибшие животные оказались на подконтрольной нами территории.
  
  На фоне эмоциональных всплесков в виде подобных неординарных событий, тянулись унылые и серые будни службы захолустного гарнизона. В этот период читал все подряд из книг и газет, что находил на заставе и десятками писал письма друзьям; вечерами участвовал в чемпионатах по игре в дурака среди старослужащих. Последние недели августа карты и наркотики стали основным развлечением в долгие и непроглядные афганские вечера. Хотя взводный и боролся с подобными проявлениями неуставных развлечений полностью запретить их, он все же был не в состоянии. Практикуемые им внезапные построения постов нервировали личный состав, но не могли способствовать полному контролю над бойцами, особенно в условиях бездействия и отсутствия реальной боевой работы.
  
  Наркотики попадали на заставу преимущественно с взводным БТРом, что выезжал почти ежедневно в бригаду или штаб батальона, кроме этого кое-что находили в кишлаке. Однажды, подобная находка чуть было не стала причиной трагедии. Трое наших товарищей, сильно страдающих от отсутствия дурмана, решили сварить найденные в кишлаке головки сухого опиумного мака и "уколоться". Результат превзошел все их ожидания. Вслед за ярким "приходом" и наступившим периодом "кайфа" последовала неминуемая расплата в виде полубессознательного отвратительного состояния. Два дня ребята лежали пластом, балансируя на грани тяжелого отравления. Ни купания в арыке, ни обильный чай не помогал. Пришлось нелегально консультироваться с батальонными медиками. Решили на следующий день везти горе наркоманов в медсанбат, не считаясь со всеми вытекающими отсюда последствиями - на кону стояло здоровье парней. К их радости, на третий день наступило облегчение и ситуацию удалось взять под контроль. После пережитого товарищи "божились" больше не употреблять никаких наркотиков. Но, с течением времени забылись негативные эмоции, потускнели яркие переживания и ребята снова взялись за свое, мотивируя это тем, что скоро дембель, а дома, они уж точно бросят.
  
  Страницы дневника
  22 августа (36 дней до Приказа).
  ... В обед небольшой группой посетили Мардкалу. Зашли в гости к аскерам. Живут беспечно, как дома или на даче. Во дворе стоят койки, на костре варится чай. Один из бойцов скучает на крыше домика, на посту, остальные - спят в тени деревьев. Не служба, а благодать. Разбудили Заби, поболтали о жизни и, предупредив товарищей по оружию, пошли в ближайший виноградник. Совместными усилиями быстро нарвали четыре корзины винограда. Не задерживаясь, вернулись к БТРу. Неуютно сейчас в кишлаке. Подозрительно тихо, только могучие деревья шелестят листвой. Везде мерещатся засады душманов. Так и, кажется, что под дембель обязательно что-то должно произойти. Особенно после недавних событий с минометчиками....
  30 августа
  Вечером дембельский состав заставы на четвертом посту отмечал окончание календарного лета и 700 дней в армии. Идея родилась спонтанно, а причиной стал подпорченный виноград. Его на заставе хватало с избытком (регулярные экспедиции в кишлак пополняли запасы витаминов, мы просто физически не успевали все съедать). Выбрасывать кишмишовый виноград рука не поднималась, поэтому решили сделать вино. В наших условиях, трех дней в теплом месте, оказалось достаточно для получения хмельного напитка.
  
  Праздник удался. Давненько мы так не отрывались и не расслаблялись. Под мягким светом луны отлично просматривались окружающие пейзажи, техника и посты заставы. Необходимость в эклектрическом освещении отпала сама собой. Прикрывшись бортом БТР со стороны кишлака, а другим - от домика командира, веселая от выпитого вина компания шумно играла в карты на вылет. Одни ребята радовались выигрышу, другие заливали вином "горечь" поражения. Молдаван мучил гитару, напевая на бис свои "итальянские" песни, а Гоша искусно выделывал замысловатые па удивительного танца. Вобщем, расслаблялись все как могли и хотели. До глубокой ночи на посту продолжалась возня и веселье. Пустой бачок уже валялся в песке, часть дедов поднялись на посты проконтролировать несение службы, а остальные занимали удобные места для сна. Еще раз, осмотрев расположение и подняв Кукушкина на пост (дежурство на рации), я расположился в домике. Спать не хотелось, и под романтическое настроение написал несколько писем друзьям. Служба заканчивается, но пока еще не верится, что это все в один миг может исчезнуть из твоей жизни.
   []
  На связи Амплеев Андрей, боец батальонного взвода связи. Отметился в майском рейде 84 года, когда он смог вызвать подкрепление попавшему в засаду командованию 9 роты, чем спас многих бойцов; и весной 85, когда благодаря нему, своевременно обнаружили и ликвидировали стартовую площадку РС духов. Он же стал одним из героев неправильного приготовления и употребления вытяжки из маковой соломки
  на заставе Наука 2. Август 1985 года.
  
  Беда пришла, откуда ее никто не ждал. В конце месяца (28 августа) над Кандагаром душманы сбили наш транспортный самолет АН-12. В тот фатальный для экипажа самолета день я путешествовал по заставе и находился на втором посту. Проверка работоспособности станкового КПВТ входила в мои обязанности, как специалиста по этому пулемету. Обычно цели для упражнений я выбирал исходя из дальности до заставы, и возможности увидеть результаты стрельбы. День заканчивался, и на подконтрольной территории запрещалось находиться и вести работы, поэтому ограничений в выборе целей у меня не было. От нескольких попаданий трассерных пуль в сушилку на северной окраине кишлака, лежавшие в ней сухие жерди для сушки винограда загорелись. Эффект превзошел ожидания, никто не ожидал такого яркого пламени среди царства глины и зелени. Немного смущало то обстоятельство, что невольно причинил ущерб афганцам, хотя и не желая этого. Что поделаешь, к сожаленью, на войне так именно всегда и происходит.
   []
  Станковый пулемет КПТВ на втором посту
  
  Поглядывая на разгоравшийся костер, любовался панорамой кандагарского оазиса, живописными горами и сочной зеленью садов. С горы открывался неимоверной красоты пейзаж. Транспортный самолет появился совершенно неожиданно. Поднявшись над аэропортом, он медленно набирал высоту в сторону города, что было само по себе необычно. Во-первых, он летел довольно низко, а во-вторых, пилот выбрал далеко не лучший курс. Еще не доводилось видеть, чтобы экипаж так игнорировал полетные инструкции запрещавшие пролет над контролируемой духами территорией на небольшой высоте. Наказание последовало незамедлительно и быстро. Наглый пролет транспортника над коблом контрреволюции оборвался в районе складов ГСМ. Ракета из переносного комплекса "Стингер" догнала Ан-12. Последовал небольшой хлопок, а за ним резкое снижение самолета, после чего он скрылся из виду за горной грядой. Спустя секунды донеслось эхо взрыва. Все было кончено. То, с какой легкостью огромный самолет был сбит - потрясло. Мы не совсем понимали, что же это было; халатность пилотов или диверсия. Ничего подобного раньше не происходило. Да, сбивали вертолеты и штурмовики, но в бою и над зеленкой, но что бы так, по-глупому - никогда!
  
  *** На борту самолета (по слухам) находилось около двух десятков военнослужащих и цивильных что летели в отпуска, да группа осужденных особым отделом солдат. Кроме того, он вез почту. Еще долго по Кандагару ветер гонял письма, что не попали по адресату. Возможно, были среди них и мои.
  
   Из воспоминаний Сергея Кутенкова, бойца разведроты. Вспомнил про подбитый самолет. Это было 28 августа 1985 года. Мы баповцы на 2 БТР ехали с пустыни и почти на выезде с Кандагара получили приказ остановиться и стать на блокировку. Самолет дымил левым мотором и на третьем круге врезался в гору. Это я как парашютист отметил, и высота у него была ну не очень большая. Мы стали в доме и увидели бегущих духов. Дали по ним очередями, и Махмуд кричит уходим в другой дом или нас они сейчас уделают гранатометом. Короче, с перепугу, когда подошли ДШБ, мы их чуть ли не попу поцеловали. И вот в этот день на меня пришел приказ об отправке в Союз на сборы офицеров. Так вот это было.
  
  Срок службы медленно, но неуклонно приближался к завершению. Осталось не больше двух с половиной месяцев (в худшем случае).
  
  Страницы дневника.
  2 сентября. Гора Регигар.
  Вот и наступил этот долгожданный последний месяц срочной службы. Сколько раз я мечтал об этих днях, хотел дожить до последней армейской осени. Просто не верится, что это происходит со мной, что пройдет всего два месяца и больше не будет; ни этой заставы, ни армейской жизни; не будет в моей жизни этих гор и пустынь. Точнее, все это будет, но без меня. Полтора года назад я говорил себе, что не имею будущего, что живу только настоящим. Сейчас - все на оборот.
   Последнее время часто вспоминаю боевые выходы в составе взвода, первый рейд и награду за него. Все больше убеждаюсь, что тогда я справедливо получил поощрение. Но, все это был так давно, особенно на фоне контраста между теми походами и сегодняшней службой.
  Мирная обстановка. В домике играет приемник, вокруг - надежные друзья. Отвыкли мы на этой заставе от ощущения опасности, война заглядывает к нам не часто. Только из сообщений по рации узнаем, что во время сопровождения случился обстрел, погиб или получил ранение кто-то из наших бойцов. В такие минуты снова ощущаешь, где ты находишься, в душе возникает желание мести. Зло порождает зло...
  
  Тем временем, общая ситуация в нашем регионе начала обостряться.
  3 сентября, после обеда, когда мы с Валерием спустились на спортплощадку возле первого поста для проведения соответствующих спортивных упражнений на импровизированных снарядах, со стороны кишлака прозвучали первые выстрелы. Информация об обстреле афганской точки распространилась по заставе мгновенно. Практически тут же, на призыв сарбозов, откликнулись наши ближайшие к населенному пункту посты. Кишлак накрыла волна разрывов от танковых снарядов, мин и патронов крупнокалиберных пулеметов. Застава поднялась по тревоге. Отдаленность от происходящих событий выключила нас с Валерием из участников. Для того чтобы экипироваться и спустится с горы к бронегруппе требовалось определенное время, которого у нас уже не было. Недолго думая, мы развернули в сторону кишлака стоящий на позиции АГС-17 и открыли огонь, стараясь заградительным огнем пресечь попытки духов приблизиться к расположению сарбозов. Несмотря на присутствие 20 килограммовых гирь на трех опорных ногах станка гранатомет прыгал как козел, грозя перевернуться. Отстреляв два магазина (58 гранат, больше не было в наличии), мы разбежались по постам: Валерка к себе, а я умчался вниз, к БТРам. Пока спускался, в направлении афганского поста (по приказу командира заставы) уже умчался один из наших броников.
   []
  С взводным (он же командир заставы Наука 2) старшим лейтенантом Калиненко.
  Кишлак Мардкала, август 1985 года.
  
  Не прошло и десяти минут после первых выстрелов, как все закончилось. Стрельба стихла, а прочесывать кишлак силами взвода командир заставы не решился: слишком мало бойцов имелось в наличии, и существовала большая вероятность вражеской засады. Да и сунуться вглубь кишлака без разведки было бы верхом глупости. Ограничились профилактическими мерами в виде обстрела артиллерией бригады отдельных целей в глубине вражеских позиций.
  Вернулся БТР с сарбозами. По их перепуганным и возбужденным лицам можно было догадаться, что нападение произошло слишком неожиданно, чтобы ребята смогли дать достойный отпор. Из путаного рассказа Заби я понял, что один из сарбозов пропал без вести, несколько получили легкие ранения. Что без потерь не обошлось, было и так видно по окровавленным гимнастеркам уцелевших бойцов. Командор вместе с нашим старшим офицером поднялся на гору доложить своему командованию по рации о происшествии, остальные стали невольными гостями четвертого поста. Эту ночь афганцы провели на заставе.
   []
  На фотографии я с АГС-17. Тот самый гранатомет, из которого мы вели огонь по мятежному кишлаку. Застава Наука 2, сентябрь 1985 года.
  
  Очередное нападение на афганский пост еще раз показало всем, что спокойствие в ближайших кишлаках слишком зыбкое, и в любой момент может быть нарушено небольшой группой духов. Ну, а если в дело вступит более многочисленная банда, то и нам придется не сладко, потому как подступы до Мардкалы не минировались.
   4 сентября выдался тяжелым днем для бойцов сопровождения, задействованных на охране дороги. На нескольких участках возле Кандагара случились подрывы личного состава на минах, при этом один солдат погиб, а трое парней получили ранения разной степени тяжести. К счастью (если здесь подобное здесь уместно) душманы ограничились только минированием бетонки, без серьезных обстрелов и засад. Обычные военные будни четвертого мотострелкового батальона ответственного за сопровождения колонн на участке от черты города до кишлака Сенжерай.
  
  В середине дня бойцы заставы стали свидетелями очередной трагедии, что произошла в небе над Кандагарской долиной. Гражданский АН-26 афганских авиалиний "Ариана", был подбит ракетой и упал в зеленку. Этот самолет подобно нашему почтовику несколькими днями раньше летел над городом довольно низко. На небольшой скорости темно-зеленый самолет с характерным ановским силуэтом пересекал долину. И тут, с гранатовых садов ему вдогонку ушла ракета. Так получилось, что я снова стал свидетелем происшествия и наблюдал за жуткой картиной трагедии цивильного (как потом оказалось) самолета. Ракета поразила один из двигателей. Самолет подбросило, потом он перевернулся на пораженное крыло и штопором ушел к земле. Последовал взрыв, разбросавший вокруг груду горящих обломков (из 52 пассажиров не уцелел никто). Над зеленкой Кандагара поднялся черный столп дыма.
  
  Застава первой доложила в бригаду о сбитом самолете. Через несколько минут на связь вышел сам "Алмаз" (позывной комбрига) и расспросил о подробностях случившегося. Как старший поста я отвечал на вопросы, переспрашивая наблюдавших за местом падения самолета ребят второго поста. То, что это был не боевой самолет, я доложил, что внешним видом напоминал АН-26, тоже (о принадлежности его афганцам стало известно позже), но больше никакой информации не было. Борт упал в глубине зеленки довольно далеко от города и хороших дорог, доступ к нему ограничивался многочисленными садами и виноградниками. Тем временем, к месту падения самолета стали потягиваться какие-то люди, а через час его окружили наши и афганские подразделения. Но, увы, помогать было уже некому.
  Следующие дни мы слышали по радио и читали в газетах гневные заявления о "бандитском уничтожении гражданского самолета" и многочисленные протесты прогрессивной мировой общественности по этому поводу, но нигде не было заметки о гибели нашего самолета Ан-12. Даже армейская газета ничего не написала о сбитом армейском почтовике, а там погибло около двух десятков советских людей.
  
  Начало сентября запомнилось еще и внезапно возникшей продовольственной проблемой. На складах бригады (а мы получали продукты на свою заставу отдельно от остальных подразделений батальона) выдали исключительно рыбные консервы и после двух дней подобной диеты, возникла идея поискать в окрестностях заставы чего-нибудь из витаминов - для разнообразия питания бойцов. Выбор пал на небольшое поместье за рекой Тарнак на полпути между нашей заставой и заставой "Слово".
  Оседлав броник, группа бойцов помчали дорогой, обгоняя длинный пыльный столп. Перед многочисленными ямами машина, хотя и сбрасывала скорость, тем не менее, всю веселую компанию накрывал серый пыльный туман, оседавший на теле и одежде тонкой пленкой. Масса нелесных слов в адрес водителя подстегивала последнего, БТР резво разгонялся снова, оставляя позади неприятное облако. Так повторялось много раз, пока машина не затормозила возле дувала, за которым зеленел роскошный гранатовый сад.
  
  Райское пение птиц и прохладная тень настраивали на спокойствие и негу, но расслабляться, все, же не стоило. Большинство гранат были еще зелеными, однако нашлось достаточное количество вполне съедобных. Набив рюкзаки витаминами, поспешили на выход. Совсем не хотелось попасть в засаду перед самим дембелем. Вопросы безопасности всегда стояли не первом плане. Смыв пыль в реке в сгущающихся сумерках устремились домой. Теперь уже броник ехал аккуратней, а мы с Валеркой во всю глотку пели любимые украинские песни. Всех переполняло чувство радости от приятной езды, от осознания скорой встречи с родиной, от того, что все в службе складывается хорошо. Керосиновая лампа на первом посту указывала нам путь в сгущающихся сумерках. Мы возвращались домой на родную заставу довольные от вылазки и от полных рюкзаков спелых гранат.
  
  Среди бойцов 7 роты у меня было много друзей и приятелей. Один из них - водитель БТРа Александр Лукошин часто наведывался на заставу, когда до нашего взводного приезжали офицеры из его роты. Пока они решали свои дела, Сашка гостил на посту и со временем мы подружились.
  В сентябре, в один из приездов, товарищ сообщил мне, что 7 рота всем составом отправляется сопровождать афганскую автоколонну в отдаленную провинцию страны. Оказалось, что это была наша последняя встреча. Из рассказов возвратившихся их похода ребят узнал об обстрелах по пути следования, что БТР Лукоши был подбит, а сам он тяжело ранен двумя пулями (причем, одной в голову) и отправлен в госпиталь в Союз. В результате поездки два БТРа роты были повреждены, несколько бойцов получили ранения, но командование осталось довольно - автоколонна успешно прибыла к месту назначения, разгрузилась и вернулась обратно. Потери "шурави" посчитали приемлемой платой за успешно проведенную операцию.
  
  Сентябрьские дни тянулись мучительно долго. До того одного, единственного дня, сравнить с которым в армии просто нечего, оставались две недели. Тысячи осенних дембелей ОКСВА буквально терроризировали младший призов, ребята которого тщательно подсчитывали оставшиеся до "Приказа" дни, как будто молодежь могла приблизить этот долгожданный миг официального окончания службы.
  Мой призов все дальше отходил от ратных дел, передавая инициативу в службе и право командовать постами младшим товарищам. Хотя взводный и старался держать дисциплину среди дембелей, это ему удавалось с большим трудом.
  
   8 сентября.
  Кому расскажу, не поверят, но это факт - весь день дембеля точки играли в преферанс, прерывая игру только на обед. По ходу съели полмешка гранат и несколько котелков спелого изюма (четыре ящика из-под танковых выстрелов мы доверху упаковали ценным продуктом во время последнего посещения сушилки в кишлаке Мардкала).
  Засидевшись допоздна, решили развлечься известным способом - имитируя обстрел заставы. Все выглядело реалистично: море огня, невероятный шум от разрыва падающих снарядов и ракет, стрекотание пулеметных очередей. Пули, выпущенные из КПВТ моего БТРа, яростно клевали ближние дувалы.
   Трепещи враг!
   Жизнь прекрасна!
  
  10 сентября
  После обеда ездили на старую точку в баню. Я изъявил желание сесть за руль БТР и прокатил парней с ветерком. Но, в районе переезда через арык вышла оказия. При резком торможении машина нырнула передними колесами в "лужу" пыли. Всех сидящих на броне окатило с ног до головы мукоподобной субстанцией по своим свойствам больше напоминавшей воду, чем твердое вещество. Ребята не остались в долгу и, спустя несколько секунд, я узнал много нового и поучительного о собственной манере вождения броника. Хорошо, что мы ехали еще только туда, а то пришлось бы возвращаться назад и мыться снова.
  По возвращении на заставу разбежались по постам коротать время до вечера. Когда стемнело, свободные от службы дембеля прибыли на бронегруппу на запланированный футбольный матч между принципиальными командами соперников: Аметистом (спортивные парни) и Трудовыми резервами ("плановые" пацаны). Перед игрой сняли пробу вина, от чего она стала еще интереснее. Кстати, подошли афганцы Заби и Алим, так что наше внутреннее соревнование превратилось в настоящий международный футбольный матч. Облако пыли, и глубокий песок мешали реализовать техническое преимущество спортивных парней над "плановыми", но мы все равно победили, хотя и с минимальным перевесом.
  
  По окончании матча стол на бронегруппе сервировали бачком "гражданских" макарон и кувшином виноградного вина. Афганцы заторопились домой на заставу, так и не поужинав с нами. А дальше все происходило по заведомому сценарию. По мере того, как в кувшине убывала жидкость, пост на бронегруппе начинал демаскировать нашу заставу шумом и веселым хохотом. Естественно, это не могло не вызвать интерес со стороны взводного. Остатки выпивки, вместе с емкостью, угодили в непричастного к заседанию, но неудачно подвернувшегося поду руку бойца Кукушкина. А казанок, с остатками макарон сделав кульбит в воздухе, удачно приземлился в песок за несколько метров от стола. Разъяренный офицер, проходя мимо шеренги бойцов пугал нас всевозможными наказаниями и взывал к морали. За три недели до приказа бояться нам было уже нечего, и взводный это отлично понимал, поэтому разбор полетов производился только для проформы и очистки совести.
  
  11 сентября.
  "Групповая пьянка дембельского состава" - тема комсомольского собрания заставы, проведенного сегодня, под чутким руководством командира. Як, как комсорг приданных подразделений батальона, вел собрание и решительно, вместе со всеми, осуждал поведение старослужащих комсомольцев (среди которых сам же вчера и присутствовал), что позорили доброе имя советского солдата. По обоюдному согласию, после утренней беседы, с взводным грозившей превратиться в конфликт внутри подразделения, мы решили провести это заседание для острастки "молодых", а мы - дембеля, должны были покаяться перед коллективом. Нам было очень "стыдно", хотя все дурачились и понимали формальность происходящего.
  
  14 сентября, суббота.
  Три дня пролетели незаметно, в атмосфере трудовых будней. Двенадцатого после зарядки отправились с взводным в кишлак за колодами для строительства нового склада боеприпасов. Вместе с Аликом весь день выискивали необходимый строительный материал, организовали охрану и наблюдение, командовали бойцами, занимавшимися разборкой строений и переноской материалов.
  Следующий день провел в бригаде. Официально ездил к зубному врачу, но туда не попал, зато без очереди прорвался в магазин, посмотреть подарки на дембель. Вечером на заставе всем сделали прививку, от чего личный состав вот уже второй день колбасит: то в жар бросает, то от усталости народ валится с ног. По этой причине точка сегодня выглядит безлюдной. Все сидят в домиках и "болеют".
  
  20 сентября, 7 дней до "Приказа".
  Время неумолимо движется вперед, отсчитывая последние армейские недели. Все чаще стали сниться гражданские сны, все больше мыслей о доме. Начинаю робко строить планы на будущее. Удивительные чувства ожидания большого события. И хочется, чтобы оно быстрее наступило, и в то же время с ужасом задумываешься, что сегодняшняя жизнь скоро исчезнет навсегда, как сказочный сон. Кажется, и не без оснований, что буду жалеть за армией.
  Последние дни регулярно навещаем афганский пост. Зачастую посиделки заканчиваются традиционным чаепитием с конфетами и чилимом, причем не, всегда с табаком. А на днях Алим специально для нас купил кассету с популярными советскими песнями и устроил тематическую дискотеку. Возникают удивительные ощущения в не реальности происходящего - слушать песни Пугачевой лежа в афганском глинобитном домике "средневековой" постройки на циновках, в компании сарбозов, оружия и высокого разукрашенного чилима. Что не говори, а хорошие люди встречаются среди представителей всех народов
  
  Ответный визит сарбозов на заставу состоялся спустя пару дней после нашего посещения их поста. Алим та Заби с удовольствием попробовали и одобрили "шурави фанту". Причем, не рассчитали свои силы, и нам пришлось отвозить парней назад на БТРе, потому, что, стоять на ногах они еще могли, а вот идти - не получалось.
   Футбол стал развлечением для всех парней на заставе. Матчи проходят с переменным успехом, но, несмотря на сбитые о камни ноги, приносят удовлетворение всем участникам. Появились свои команды у минометчиков, привлекаем и наши младшие призовы. Хорошая отдушина от однообразных служебных будней.
  
  О войне, что продолжается вокруг и врывается в наш тихий мирок заставы вместе с шипением рации, сообщениями об обстрелах колонн и потерями, напоминают разве что пролетающие над головой ракеты "Града" и снаряды гаубиц. Но и они воспринимаются буднично: к стрельбе и взрывам мы так привыкли, что их отсутствие наводит тревожные мысли. Что бы совсем не заскучать, периодически вызываем артиллерию на пристрелянные объекты. Удивляюсь себе, хочется стрелять, руки чешутся за оружием.
  Возможно, по этой причине у меня возникают проблемы с фотоаппаратом. За несколько дней запорол две пленки ценных фотографий. То температура растворов слишком высокая, то условия для съемки определяю неправильно. Наверное, что-то делаю не так и некому подсказать. Обидно.
  
  2. Последний месяц службы.
  "День Приказа", как он был от нас далек. Ну, вот и наступил этот выстраданный и вожделенный для каждого военнослужащего день, который бывает только раз в жизни. Праздник сродни дню 9 мая для ветеранов (естественно, ни в коей мере их нельзя даже сравнивать), но по существу, для нас, воинов ОКСВА, он означал окончание военных действий и возврат к гражданской жизни. В этот день (условно) четвертая часть личного состава Советской армии превращалась в нечто, а именно - получала статус "гражданских" или "цивильных". Хотя внешне почти ничего не менялось, моральное состояние бойцов становилось совершенно иным. Трудно заставить человека придерживаться прежнего ритма службы, когда армии ты уже фактически не принадлежишь, тем более, продолжать рисковать жизнью и здоровьем. Если раньше целесообразность этой войны вызывала непонимание, но в силу закона и обязанностей человек выполнял приказы командиров, то теперь терялся весь смысл участия дембеля в боевых действиях. За исключением отдельных парней, никто не горел желанием служить, как и прежде.
  
  На заставе празднование растянулось на три дня: начали 25, а закончили 27 сентября.
  
  Страницы дневника
  27 сентября 1985 года, пятница, застава "Наука - 2".
  Вот и осуществилась моя сокровенная мечта - я дожил до демобилизации. Два года, 731 день, 104 недели в армии прожиты. Остались в прошлом солдатские радости и горести. Не служившие, говорят, что армия - это две страницы жизни, вырванные на самом интересном месте. Я с уверенностью могу сказать утверждать обратное, два армейских года - настоящая школа жизни и становления личности, навсегда останутся наилучшими воспоминаниями молодости. Итак, все по порядку.
  После ужина, 26 сентября, возбужденная группа дембелей собралась возле столовки. Начиная с этого вечера, старослужащие жили ожиданием выхода такого нужного приказа министра обороны. Нам было очень важно узнать не только номер "Приказа", но и сам факт его появления. Вокруг радостные, сияющие лица друзей, эмоции выплескиваются сверх меры. Дожили! Не смотря на то, что последние месяцы службы риск был меньшим, вплоть до этого дня не верилось в такое счастье. А сегодня появилось полная уверенность, а вместе с ней возродились мечты о будущей жизни. Это было здорово!
  
   Не теряя времени, мы отправились к нам на бронегруппу (постоянное место встреч и "заседаний" дембельского состава заставы). Дальше все пошло, как всегда: скромный стол, чай и "фанта", музыкальное сопровождение в виде дешевого внешторговского монофонического "Шарпа". Но главное - настроение, а оно было на высоте.
  Следующий вечер, после будничного дня службы гарнизонной заставы, заседание на посту продолжилось. Возле рации в БТРе нес почетную службу один из моих помощников - рядовой Кукушкин. Он имел задачу узнать номер дембельского приказа и доложить нам о нем. Тем временем, в домике творилось что-то невероятное. При тусклом электрическом освещении переноски, вокруг небольшого трофейного стола (из домика муллы) собралось до десяти бойцов. Несколько цинков с разными салатами из лука и квашеной капусты, традиционный изюм и лепешки (повар-узбек постарался угодить дембелям) служили закуской. Основным блюдом в этот вечер была самогонка, предусмотрительно запасенная на этот случай.
  
  *** Взводный, понимая неминуемость и предсказуемость сегодняшнего праздника, потребовал от нас только одного - надлежащей организации постовой службы. Эта миссия поручалась заместителям старших постов, которые де факто вступали в свои права. За своего зама, Им-Али, я был спокоен. Он точно все проконтролировал и организовал, как надо.
  Домик наполнился смехом и веселыми разговорами. Несмотря на тесноту помещения многие не только удобно разместились, а и умудрялись танцевать.
  Было около десяти вечера, когда сидеть в помещении уже стало невмоготу. Решили сыграть в футбол, благо ночь была месячной и ясной. Традиционные соперники заняли свои места на поле. Игра шла на равных, когда матч внезапно прекратился: сил бегать уже ни в кого не было. Идем к бачку. Следующий тост за дружбу.
  Наконец-то из люка БТРа показалась радостное лицо радиста. Приказ Министра обороны СССР ?236 вышел в свет. Свершилось! Официальный документ, согласно которого нас обязаны были уволить из рядов армии - подписан. Кукушкин, герой момента и ситуации, получил подарки и официальное увольнение от всех работ на весь следующий день. Празднование получило новый импульс и смысл.
   []
  Есть, уволится в запас!
  
  В двадцать четыре ноль-ноль все дембеля заняли места за своим любимым оружием. Я навел пулеметы БТРа на одну из звезд в небе и за сигналом осветительной ракеты нажал электроспуски. Черноту ночи в Кандагарском гарнизоне (как и во многих других) прочертили пулеметные трасы, вспыхнули люстры осветительных ракет и мин. На заставе стреляло все штатное оружие: Алик посылал в зловещую темень зеленки гранаты с СПГ-9; Виктор С. - оседал станковый КПВТ; работали оба миномета и танк; на первом посту захлебывался ПК Валерки М; на бронегруппе синхронно стреляли четыре пулемета; а все остальные, желающие, крошили небо из автоматов. Праздничный салют поддерживали соседние заставы и дальнобойные орудия бригады. Шурави сошли с ума от радости.
  
   Есть что-то символичное в том, что самые большие праздники отмечаются салютом. Дань прошлому и надежда на будущее, граница, что разделяет и объединяет. В эти приятные и величественные минуты невольно вспоминаешь службу и друзей, кто не дожил до этого дня.
  Во время этой вакханалии салютов, у танкистов случилось небольшое происшествие, вызвавшее многочисленные разговоры на всех постах заставы. Парни решили пальнуть из танка. Один залез в машину, а другой - уселся на место механика-водителя. По неосторожности первый боец оставил на башне кружку с бражкой, при выстреле она свалилась на голову сидевшего внизу бойца. Бражка расплескалась, а кружка больно ударила подвыпившего дембеля. Парень, почувствовав удар и нащупав жидкость, подумал, что его ранило осколком в голову, и он истекает кровью - запаниковал. Раненый с истошным криком выскочил из танка, чем озадачил всех присутствовавших. Смеялись до слез, когда узнали истинную причину "ранения".
  
  Хотя согласно документу наша служба в рядах Советской армии закончилась, она могла продолжаться еще как угодно долго, пока из "Союза" нам на смену не прилетят заменщики - молодые сержанты и специалисты выпускники армейских учебок. Как правило, после публикации приказа до первых отправок из нашего гарнизона проходило около месяца. Но что это был за месяц! Он до предела был насыщен дембельскими хлопотами: поиском и подгонкой формы, подготовкой обуви, поиском необходимых знаков и подарков родным и близким. Кроме обязательной программы в виде туалетных принадлежностей высшего качества, дипломат мог заполниться фирменной спортивной формой, китайскими кроссовками и даже двухкасетным магнитофоном (особый случай для штабных и комендантских парней). Кроме разрешенных вещей их бригадных магазинов, каждый боец старался провести что-то запрещенное, купленное к континах Кандагара. Любая вещь здесь была дефицитом дома, поэтому многие рисковали, упаковывая в дипломаты, джинсы и батники известных фирм. Надеялись на везение при общении с комендантом аэропорта. Но я, как и большинство товарищей по взводу не имели желания остаться на губе - вместо полета домой, поэтому ограничивались лишь покупкой дозволенного к вывозу ассортимента "Внешпосылторга".
  Октябрь на заставе ознаменовал перемены не только в среде бойцов. Прослужив во взводе чуть больше четырех месяцев, наш командир нашел себе новое, более привлекательное место в хозяйстве батальона.
  
  *** Старший лейтенант Калиниченко переводился в минбатарею, предпочитая иметь возможность карьерного роста в звании до майора, а не ограничиваться капитаном (максимум возможного по штатному расписанию ПТВ МСБ). Поскольку замена из Союза производилась равноценная, то он мог там стать командиром минометчиков с возможностью дальнейшего роста в полку или бригаде.
  
   По причине сдачи дел одним офицером и принятия их другим (к нам переводился лейтенант Животенко) на заставе образовался вакуум властных полномочий. Уходящий офицер перестал строго контролировать ситуацию на постах, а новый - еще не владел ни информацией, ни авторитетом для поддержания должного порядка. Животенко только вникал в суть дела и старался завоевать расположение коллектива, тем более, он не имел желания конфликтовать с уходящими домой дембелями.
  По причине вышесказанного, мы фактически уступили места командиров постов приемникам. Чеченец Им-Али пока еще был рядовым, но я не сомневался, что парень вскоре получит звание сержанта, а навести порядок на посту и заставить всех выполнять свои обязанности он мог.
  
  *** Прибывавшие на замену сержанты ставали командирами отделений лишь формально. Фактически командовали во взводе свои, доморощенные командиры из солдат и специалистов, тот, кто мог поддерживать порядок и дисциплину. Кроме этого, практиковалось временное назначение на должность командира отделения дембеля из солдат (чтобы он мог скорее уволиться).
  
  Если до Приказа время для дембелей на заставе тянулось томительно медленно, то после него, оно словно остановилось. Ожидание нашего самолета и дня отправки оказалось еще более мучительным.
  Вскоре, у нас появилась трофейная ручная швейная машинка, что путешествовала с одной точки на другую по мере надобности. Каждый дембель подгонял парадную форму под свою фигуру. На бригадных складах на взвод выдали комплекты от 50 размера и выше, а великанов среди нас не было. Хорошо, что комбриг, зная проблемы со снабжением, разрешил нам ушивать парадную форму и не очень придирался к внешнему виду демобилизованных солдат и сержантов.
   []
  На снимке новый взводный лейтенант Животенко с бойцами. Нижний ряд, присели: Алик Шапиев и Зубков Николай. Вверху (слева направо): я, Валера Михайловин, водитель БТРа - Молдаван, Игорь Беляков и взводный. Кишлак Мардкала, октябрь 1984 года.
  
  Следующей проблемой стала шинель. Свои, мы отдали в каптерку по прибытии во взвод, и их там не наблюдалось уже больше года. У бойцов прибывших весной выбирать особо было нечего. По всей бригаде, среди знакомых каптерщиков и кладовщиков шли поиски нужных размеров и цвета. Особо почиталась "курсантская" - с голубоватым оттенком. Уж не знаю, откуда они к нам попадали, но цена такой шинельки была довольно высока по местным меркам. Нужную вещь меняли на комплекты формы или ботинки, покупали за афошки или чеки. Кое-кто собирался увольняться без шинели в летней форме.
  Все оргвопросы постепенно решались. Самой большой проблемой для нашего взвода стали погоны и головные уборы. Бригада была мотострелковой и на складах имелись только красные погоны и соответствующие фуражки. Конечно, мы, артиллеристы за специальностью, предпочитали законный черный цвет.
  
  *** Эта деталь формы имела принципиальное значение, потому как даже большинство дембелей из пехоты всеми правдами и неправдами старались сделать себе погоны танкистов или артиллеристов. Говорили, что такое отношение к цвету, погон связано с "собачей службой" бойцов внутренних войск, что имели малиновые накладки на плечах (на отличие оттенков и разные буквы обращали внимание единицы).
  Но далеко не все парни так относились к красному цвету. Но мой вопрос по этому поводу Славик Ангин из 7 роты ответил так, что я до сих пор помню его слова - "на них кровь моих погибших товарищей и друзей, и другие я не хочу и не прицеплю никогда..."
  
  Погоны нашли в магазине в достаточном количестве. Но, оказалось, что в части просто нет фуражек с черными ободками. Попробовали красить их черной тушью, вышло некрасиво. Собравшись на совет дембелей, нашли компромиссный вариант парадной формы - решили увольняться в шапках.
  Выбор формы и обуви почти целиком зависел от пожеланий бойца. Ушиваться разрешили как угодно, запрещалось только укорачивать длину и обрезать кителя. На варианты зимней или летней формы, а также их комбинации штабные смотрели сквозь пальцы, лишь бы внешний вид не был особо вызывающим. Так и получилось, что часть парней была в туфлях и шапках, другие - в наглаженных сапогах и фуражках, кто с шинелью, а кто и без нее. Армейская демократия, или полное игнорирование устава бойцами ОКСВА.
  Вместо оформления дембельских альбомов, как это делалось в Союзе, на заставе готовились дембельские блокноты: записные книжки с рисунками и текстами афганских песен, неизменными адресниками друзей и их пожеланиями. Фотографий в такие произведения армейской смекалки не вставляли. Риск потерять этот шедевр в аэропорту был велик, но и спрятать его все-таки было легче, чем что-то более громоздкое.
  
  Ближе к двадцатым числам октября рация снова стала любимым предметом обихода. Вся доступная информация о числах первых отправок и подразделениях, дембеля которых заслужили право уволиться вне очереди, доходила до наших ушей уже через считанные минуты после решения в штабе бригады. Никто не сомневался, что в нулевой партии улетят сержанты со штаба, клуба, оркестра и прочих блатных подразделений; затем дембеля разведроты и ДШБ, саперов и танкистов; а уж потом пойдут мотострелковые батальоны и прочие подразделения. Так бывало почти всегда. Хотелось, конечно, чтобы на нашем призове традицию нарушили, но в это не верил даже комбат 3 батальона, пообещавший лучшим сержантам отправку первым рейсом.
   [] []
  На рисунках первые страницы моего дембельского блокнота - плода фантазии автора и труда рядового Васи Прибыльского, любезно согласившегося помочь мне в оформлении этого шедевра.
  
  Мы ждали распоряжение комбата о сборе демобилизованных в каптерки на территорию бригады, что служило сигналом к окончанию службы. Все семеро дембелей взвода готовились улететь в одной отправке, как командиры отделений и специалисты. Благодаря штатной структуре ПТВ у нас было достаточно вакансий для всех.
  Последние недели службы на заставе дембеля почти никуда не ходили и не выезжали на прогулки, не привлекал уже и кишлак. Честно говоря, не хотелось рисковать. Как-то сразу все стали переживать за свою жизнь и здоровье, опасаться, чтобы чего не случилось, хотя всего несколько недель назад об этом и не думалось. Отправились домой последние письма из армии, а друзьям на гражданке посыпались просьбы и заказы на организацию встречи и сбор по такому случаю.
  А уж когда стали прилетать гражданские самолеты с пополнением и начались отправки, наши взгляды устремились в небо, в то время как уши, внимательно улавливали шипения радиостанции - не передают, случайно, приказ на сбор в бригаду? Но, как заведено, наверное, во всех армиях мира, первыми улетели домой штабные писарчуки и другой приближенный к верхам избранный контингент бойцов. Спустя несколько дней мы уже знали и общее количество рейсов самолетов, и их дни. С белой завистью провожали взглядами белоснежные лайнеры, взлетавшие и набиравшие высоту у нас над головами.
  
  Числа 20 улетела первая группа дембелей, за ней с интервалом в день-два еще несколько, а дембелей из 3 батальона пока что не беспокоили. По нашим данным, оставался только один зарезервированный самолет. Стали брать сомнения о быстрой демобилизации. Мало ли какие изменения могли произойти. А вдруг, командование решит провести армейскую операцию или начнут вывод кандагарского гарнизона, о чем давно уже поговаривали. Взводному не давали прохода с вопросами и просьбами разобраться с причинами задержки.
   28 октября, вечером, долгожданный приказ комбата везти дембелей в "большое хозяйство" прозвучал в эфире. Моя служба на заставе Наука 2 - закончилась.
  
  3. Прощай, Кандагарская бригада.
  Последний вечер на заставе, последнее "заседание" вместе с парнями младшего призова. И мы, и они радостные и возбужденные. Причем все радуются искренне, без фальши. Мы - потому что уходим на гражданку, они - потому, что, становятся полноправными хозяевами своей службы и вольны теперь жить, как им заблагорассудиться, без присмотра со стороны старших товарищей, без унизительного чувства меньшего брата. Из уст уходящих звучат привычные слова о традициях взвода, о дружбе и взаимопомощи. Тяжело и ... безумно радостно.
  Утро. Все в последний раз: сонная застава, вид изувеченной артиллерией Мардкалы, завтрак в столовке. Несколько длинных очередей из пулеметов родного БТРа. Все, больше никогда не сяду за них, не возьму в руки боевое оружие. Сдаю автомат Им-Али.
   На глаза наворачиваются слезы. Я навсегда покидаю свой армейский дом; знаю, что больше никогда не увижу этих парней; не буду частью этого коллектива. Еще вчера это было, а сегодня уже нет. Больно отрывать от себя частицу души, она все равно навсегда останется на этой заставе; еще долго мои мысли будут вместе с ней, с этой каменистой горной грядой, что стала частью моей жизни.
  
  Вещи загружены в БТР. Прощальный взгляд на гору Регигар. Торжественная минута молчания и вперед, на броню. Взводный броник отправляется в дорогу. Со всех постов заставы звучат выстрелы. Салют дембелям. Наша служба здесь закончилась.
  Машина несется по знакомой до мелочей дороге. Все сидят сверху, веселые и радостные. Назад дороги для нас нет. Больше никогда не увижу этих гор, арыков и виноградников .... а с каждым знакомым уголком связаны воспоминания...
  Застава Наука. На несколько минут останавливаемся, чтобы поприветствовать друзей и попрощаться с теми, кто остается.
  
  На заставе Мост задерживаемся на более продолжительное время. Ожидаем приезда комбата. Сейчас здесь собралось большинство моих знакомых и товарищей из других подразделений. С завистью смотрят на нас младшие солдаты, которым еще служить и служить. Когда то и мы вот такими же взглядами провожали дембелей, а теперь.... Все чувствуют себя счастливчиками и именинниками. Это наш звездный час.
  Комбата не дождались. По рации сообщили, что он приедет уже в бригаду в расположение каптерок. Загружаемся и длинной колонной, вместе с дембелями других батальонных застав едем дорогой Кандагар-Кветта. В последний раз, по этой дороге, в последний раз - на боевых машинах. Сегодня многое - в последний раз.
  Бойцы и служащие бригады встретили дембельскую колону 3 МСБ равнодушно, она их совсем не интересовала, все занимались рутинными ежедневными заботами. В этом море людей мы растворились незаметно и без остатка. Зато переполненные каптерки батальона гудели, словно ульи. Приехал комбат. Ми собрались, а не построились перед ним, как бывало раньше, и персонально попрощались с командиром. Приятно было услышать теплые слова благодарности и пожелания из уст старшего командира. Сегодня нас поздравляло много офицеров батальона и каждому, в душе, я прощал обиды и несправедливости, если таковы имелись.
  Первый вечер в бригаде прошел в теплой и дружественной обстановке. Все были счастливы и радовались жизни словно дети.
  
  Следующее утро должно было стать для нас последним на Афганской земле. Все дембеля, отправка которых планировалась в этой партии, выстроились на плацу возле штаба части. Среди них увидел много знакомых лиц. Были среди них и парни, с которыми мы вместе попали сюда: Юрий Любченко сержант из второго батальона и Сергей Мищенко - работник пекарни (служба разная, а увольнение в один день). После короткого приветственного слова одного из заместителей комбрига, нам выдали комплекты знаков (стандартный набор, правда, без особо почитаемого дембелями гвардейского значка, потому, как их давно распродали штабные писарчуки) и сообщили, что сегодня отправки не будет, самолет не прилетит. Облом! Расходимся по каптеркам.
  Но приподнятое настроение нас не покидало. То, что так быстро не улетим, мы знали и готовились к худшему. Ожидание самолета в бригаде могло продолжаться несколько дней, как повезет. Конечно, не хотелось бегать по утрам к штабу и обратно, но эта церемония уже стала неотъемлемым атрибутом большинства отправок. Заняться было чем: цепляли знаки, добавляли последние штрихи к парадной форме.
  
  Вечером гурьбой пошли на просмотр фильма. Прямо в зале меня нашел Игорь Шохин и предупредил о том, что завтра должен прилететь самолет, и что ему нужна срочная помощь в оформлении военных билетов. Так я оказался в штабе бригады. За несколько часов мы сделали все необходимые записи, поставили печати в документах, которые еще никто еще не соизволил оформить. А мы то, думали - все готово! Ну и как, тут прикажете относиться к штабным писарям? Даже военные билеты приходилось делать самим.
  
  Утреннее построение возле штаба сулило хорошие новости. Стопроцентную гарантию отправки не давал никто, но наличие у штабного майора кипы бумаг и аттестатов свидетельствовало о точности сведений. Офицер начал зачитывать фамилии и вручать каждому демобилизуемому по несколько официальных бумаг. Денежные аттестаты (каждый боец по прилете в аэропорт Ташкента должен был получить причитающуюся ему согласно воинской должности суму денег за два года службы и за ранение, если такое имелось) были в порядке у всех моих товарищей, за исключением Николая Зубкова, которому "Курдуман" таки подсунул свинью. Парень остался еще и должен за угробленный на заре службы двигатель БТРа. От такой новости оптимизма у нашего товарища не прибавилось, он стал вспоминать родных и близких офицера "не злым тихим словом".
  
  Однако оказалось, что не все документы готовы. Фамилии некоторых из присутствовавших на плацу парней не зачитали. Зато дембеля третьего батальона попали в список сегодняшней отправки на Родину всем составом. Основные подразделения бригады были представлены в этом списке на уровне десятков бойцов, и только саперная рота делегировала троих (то ли, все уже демобилизовались, то ли дембелей осталось всего ничего, увы, неизвестно).
  После проверки и прощания командования бригады с убывающим личным составом (не помню, чтобы выносили знамя) занимаем места в грузовых автомобилях. Не беда, что кузова грязные и отсутствуют сидения, все довольны. Если надо, пойдем в аэропорт и пешком. Авто начинают движение до КПП. Остающиеся в расположении бойцы машут нам руками. Прощайте, парни. Надеюсь, больше сюда не вернусь.
  
  Ариана. Дембеля расположились в тени деревьев возле главных ворот. Каждый предоставлен сам себе, мы больше никого не интересуем, словно отработанный материал. Потянулись томительные часы ожидания. Наверное, больше никогда в жизни я так не переживал за наш легендарный Аэрофлот. С надеждой сотни глаз всматривались в безупречную чистоту афганского неба в его невероятный лазуритовый цвет, изо всех сил напрягали зрение и слух. Где же он, долгожданный белый борт???
  Минуты складывались в часы, солнце равнодушно двигалось по небу, а самолета все еще не было. Как назло, не летали и боевые машины. Гнетущая тишина давила на сознание. Но вот издалека донеслись знакомые нотки гула авиадвигателей. Спустя мгновения все вскочили, обрадовались и ... даром. На посадку заходил афганский самолет местных авиалиний - Ан-26. А нашего, белоснежного дембельского лайнера не наблюдалось. Ох, как досадно, то!
  Миновал полдень, день клонился к вечеру. Исчезала последняя надежда на прилет нашего самолета. Чувство голода, возвращало к реальности. У некоторых парней нашлись афгани, и несколько лепешек перекочевало из рук континщиков в наши желудки. Но, где, же этот борт? Уже четыре пополудни, а его еще нет. Так не хочется назад в расположение. Еще час и непроглядная мгла скроет все вокруг.
  
  Но что это за шум? Самолет???!!! Не может быть. Вот он, родной Ту-154, приближается к Ариане. Он уже над нами. Убеждаемся, что это цивильный лайнер. Сомнения развеялись. Какое счастье, что ты прилетел!
  Снижаясь над аэропортом, самолет заходит на посадку. Томительные мгновения и вот борт уже подкатил к зданию. Стихает шум двигателей. Трапов здесь нет, поэтому прибывшее пополнение спускается по приставленной к самолету лестнице. Колонной по два, команда демобилизованных заходит на территорию. Мы выстраиваемся в несколько шеренг, отступая, далеко друг от друга. По команде открываем, дипломаты и ожидаем, пока хорошо выпивший комендант, вместе с таким же офицером рангом пониже, проведут проверку наших вещей. Вот уже есть первые жертвы. У кого-то из парней найдены вещи из контина, что запрещено. Возникают неприятные разговоры и угрозы гауптвахты. Мимо последних шеренг летят на бетонку китайские кусачки для ногтей и другая мелочь. У меня лежит несколько чернильных авторучек. Прячу их под дипломат в щель между бетонными плитами. Комендант не нашел в моем чемодане ничего интересного. Авторучки остаются незамеченными. Ура. Можно перевести дыхание и успокоиться.
  
  Напротив нас выстроились полторы сотни молодых парнишек. Для них все еще только начинается. Вспомнился такой же день почти двадцать два месяца назад. Я всматривался в эти юные лица и будтобы сам чувствовал, что сейчас твориться в их душах. Ребят бросили в ад, хотя они пока об этом не догадываются. Кто-то из них, как я сейчас, будет садиться в дембельский самолет, а некоторые - уже никогда его не увидят. Их - полный самолет, нас - намного меньше. Пока за этой группой бойцов не закроются ворота аэропорта, шансы на выживание у них всех относительно равны. А там, уж как повезет. Хотелось, что бы в их дембельском самолете не было свободных мест.
  Неторопливо, с чувством выполненного долга, дембеля поднимались на борт и занимали места в салоне. Десантники и пехота, танкисты и саперы, связисты и хлебопеки - все парни в той, или иной степени прошли дорогами испытаний. Мы счастливчики, мы возвращаемся домой живыми и, относительно целыми, здоровыми. В салоне - "стюардессы как принцессы, надежные как весь гражданский флот". Они смотрят на нас с интересом, и предельно корректны. Внутреннее убранство самолета действует магически - мы растеряны и ошеломлены обстановкой. Все выглядит как сон, как плохая дембельская шутка. Все молчат и смотрят в иллюминаторы, где колонна новобранцев шагает навстречу своей судьбе.
  
  Погрузка закончена. Загудели двигатели, самолет содрогнулся и покатил по взлетной полосе. Последняя прогулка по афганской земле. В салоне тишина. Мы прощались с этой страной, со своей обожженной войной юностью. Борт уверенно и круто отрывается от земли. Невдалеке кружат вертолеты прикрытия, интенсивно отстреливающие имитационные ракеты. Время позднее, самое подходящее для душманской воздушной атаки. Крутые виражи и взлет по спирали. Ту-154 набирает нужную высоту в зоне ответственности аэропорта Кандагар. На мгновение я увидел нашу гору, вспышки осветительных ракет. Друзья прощались с нами, они салютовали своим старшим товарищам.
  Тридцать первое октября 1985 года, около 17.00 по местному времени. Прощай, 70 мотострелковая бригада! Прощай, Афган! Привет тебе, новая жизнь!
  
  Это было так давно, прилетели на край света.
  Говорили, не прейдет, ни ответа, ни привета.
  Говорили, что сюда, не заманит и награда,
  До свидания и прощай, Кандагарская бригада
  До свидания и прощай, Кандагарская бригада
  
  Необычный городок, он сверкает безразлично.
  Необычное здесь все, даже воздух заграничный.
  И зеленка за рекой, предстоит нам как преграда,
  До свидания и прощай, Кандагарская бригада
  До свидания и прощай, Кандагарская бригада
  
  Здесь теряли мы друзей и товарищей теряли,
  Тех, кто дорог, и кому, все мы в жизни доверяли.
  А теперь летим домой после пыльного парада,
  До свидания и прощай, Кандагарская бригада
  До свидания и прощай, Кандагарская бригада.........
  
  
  
  
  
  
  
  
  ПОСЛЕСЛОВИЕ.
  
  В истории человечества, никогда не случалось, чтобы счастье народу принесла армия другой страны, армия завоевателей. С какими бы благородными целями не приходили чужестранцы, они рано или поздно, но непременно становились оккупантами. Такова природа людей.
  Мне повезло. Я был на войне и остался живым. Судьба постоянно оберегала меня: большинство сопровождений с моим участием произошло зимой, когда активность душманов снижалась; по-настоящему, принимал активное участие в одном опасном рейде; пребывал в крепости Пальмухаммед в период относительного затишья (до этого и после, там погибали бойцы, а когда я был - нет); попал под расстрел 27 автоколонны и уцелел; подорвался на фугасе и остался жив; в засадах ни разу не попал под обстрел; четыре раза за год лечился в госпиталях и не потерял здоровье. Если собрать всех, кто уцелел на той войне и расспросить, то окажется, что каждому неоднократно повезло, а некоторые - просто родились в рубашке. Это и не удивительно, кому не везло - тех с нами сейчас нет.
  Я видел мучения и смерть друзей; видел, как их собирают по кусочкам, изуродованных и покалеченных; видел убитых и пленных врагов; но, ни разу за два года пуля, выпущенная из моего автомата или пулемета, не оборвала чью-то жизнь, во всяком случае - я этого не видел. И, возможно, поэтому я не стал жестоким, как много парней, что прошли сквозь мясорубки боев; которые убивали врагов, вооруженных и нет, с удовольствием или отвращением, по приказу или просто так. Мне повезло, потому что не чувствую за собой греха убийства, хотя был участником и очевидцем военных действий.
  
  Шесть лет как закончилась афганская война. Вернулись домой парни, ушли войска. Но четырнадцать (а может раза в три больше?) тысяч бойцов уже никогда не увидят восход солнца; больше пятидесяти тысяч - возвратились ранеными, стали инвалидами и уже никогда не будут здоровыми; более миллиона парней никогда не забудут эти два года жизни, интернациональную помощь народу, которому она не требовалась.
  Уже найдены (или назначены?) виновники той войны, наконец расшифрован в деталях механизм принятия решения и ввода войск; но, как неоднократно бывало в нашей истории, никто из ответственных чиновников не был наказан: ни генсек, ни обычный генерал. А если такие вещи сходят с рук или списываются на время и обязательства, значит преступный аппарат, принимающий подобные решения никуда не исчезнет. Как пример тому, война в Чечне, что по своей жестокости и цинизме оставила далеко позади все последние войны, в том числе и афганскую.
  Хочется, чтоб об Афане помнили не только вольные или невольные участники тех событий, а и все, кого война обошла стороной. Возможно, память о ней сможет остановить очередную авантюру в горячих головах политиков.
  
  
  А.М.Кадыгриб. 28 марта 1995 года.
  
  Перевод на русский язык закончен 24 декабря 2012 года
  
Оценка: 6.55*17  Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023