ArtOfWar. Творчество ветеранов последних войн. Сайт имени Владимира Григорьева
Каменев Анатолий Иванович
"Тайфун"

[Регистрация] [Найти] [Обсуждения] [Новинки] [English] [Помощь] [Построения] [Окопка.ru]
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Проблема командования фашистов в начале ноября напоминала: "быть или не быть?" Исход борьбы на фронте зависел отнюдь не от "роковых решений" или ошибок Гитлера, Кейтеля или Браухича, не столько от их пожеланий, сколько от Красной Армии, от мощи Советского Союза, от соотношения экономических, политических и иных условий.

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО ОФИЦЕРА

(из библиотеки профессора Анатолия Каменева)

   0x01 graphic
   Сохранить,
   дабы приумножить военную мудрость
  
   "Бездна неизреченного"...
  
  
  

Д.М. Проэктор

"ТАЙФУН"

(Фрагменты их кн.: "Агрессия и Катастрофа).

  
  
   Тысяча девятьсот сорок первый год
   Вторжение
   Начавшаяся 22 июня 1941 г. война, навязанная Советскому Союзу германским фашизмом, была самым крупным военным столкновением социализма с ударными силами империализма. Она стала Великой Отечественной войной советского народа за свободу и независимость социалистической Родины. Вступление в борьбу Советского Союза, вызванное агрессией гитлеровской Германии, положило начало принципиально новому этапу второй мировой войны.
   **
   Завтра перед рассветом -- вторжение. Впереди, в 15 км от деревни Волька Добринска, близ которой в лесу расположился штаб 2-й танковой группы, течет Буг, а за Бугом -- Советский Союз, загадочная страна, которую фюрер приказал завоевать за восемь недель.
   **
   Время начала артиллерийского удара и наступления пехоты -- 3 час. 15 мин. -- мало устраивало авиацию: на центральном участке фронта еще темно, и поднимать в воздух весь воздушный флот нецелесообразно. Но если ожидать полного рассвета, то тех 30-40 минут, которые пройдут после начала артиллерийской подготовки, окажется советскому командованию вполне достаточно, чтобы вывести из-под удара свою авиацию. Тогда прилетевшие немецкие бомбардировщики увидят лишь пустые аэродромы. Конечно, в составе 2-го воздушного флота имелись опытные в ночных полетах экипажи. Однако перелетать границу до 3 час. 15 мин., чтобы выйти на цель ровно в это время, означало лишить внезапности сухопутные войска. Где выход?
   **
   Его подсказали генерал Рихтгофен, командир 8-го авиационного корпуса, и полковник Мельдерс -- штабной офицер и давний теоретик германских ВВС. "Мы подкрадемся к аэродромам на большой высоте, как воздушные разведчики". Итак, решено перелететь границу над лесными и болотистыми участками еще в темноте высотными самолетами, поднимающимися до 10 км, с экипажами, натренированными в ночных полетах. Точный расчет должен был обеспечить появление бомбардировщиков над советскими аэродромами ровно в 3 час. 15 мин., одновременно с первыми залпами артиллерии.
   И сейчас еще раз в штабе Кессельринга оценили работу "разведывательной группы ОКЛ" подполковника Ровеля. Ведь это она, "эскадра Ровеля", начиная с зимы, нарушая международное право, фотографировала с больших высот западные районы СССР от Прибалтики до Черного моря и обнаружила ряд пограничных аэродромов. Беспримерное по наглости вторжение в воздушное пространство Советского Союза было запланировано ОКВ, исходя из расчета на безнаказанность.
   **
   Фюрер, лично поставивший задачу Ровелю, знал: Советское правительство, точно соблюдая договор о ненападении, не отдаст приказа сбивать германские самолеты. Ну, а дипломатические каналы дадут имперскому министру иностранных дел возможность любых маневров.
   На столе в штабном автобусе Кессельринга теперь лежали данные о советских аэродромах у границы. Фельдмаршал тщательно изучал их со своими командирами корпусов. Приказ: против каждого аэродрома направить три бомбардировщика с экипажами, имеющими опыт ночных полетов.
   **
   Вооруженные силы фашистской Германии начали войну против Советского Союза в исключительно благоприятной для себя обстановке. Частичное стратегическое развертывание Красной Армии, начатое в мае -- июне 1941 г., к моменту вторжения не было завершено, войска западных приграничных округов не успели создать группировку сил, пригодную для отражения удара. Соединения и части их первого эшелона не могли сдержать массированные удары немецких танковых группировок, имевших на главных направлениях подавляющее превосходство сил. В результате гитлеровские вооруженные силы с самого начала войны захватили стратегическую инициативу.
   **
   В 5 час. 25 мин. командующий Западным фронтом Красной Армии отдал приказ: "Ввиду обозначившихся со стороны немцев военных действий приказываю поднять войска и действовать по-боевому".
   В 7 час. 15 мин. последовала директива наркома обороны: "Войскам всеми силами и средствами обрушиться на вражеские силы, уничтожить их в районах, где они нарушили советскую границу".
   В 10 часов начальник Генерального штаба Красной Армии подвел первый итог: "Командующие фронтами ввели в действие план прикрытия и активными действиями подвижных войск стремятся уничтожить перешедшие границу части противника. Противник, упредив наши войска в развертывании, вынудил части Красной Армии принять бой в процессе занятия исходного положения по плану прикрытия".
   **
   Эти первые бои, конечно, не могли изменить неблагоприятно сложившейся обстановки. Но они показали германскому генеральному штабу, с какой стойкостью сражаются советские войска даже в такой необычайно трудной ситуации. "Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою, -- писал Гальдер в своем дневнике. -- Были случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен". Он записывал далее о "фанатически сражавшихся" войсках противника и о том, что "русские всюду сражаются до последнего человека".
   Общая же оценка стратегической обстановки германским генеральным штабом в первые дни войны сводилась к тому, что вермахт сумел добиться полной тактической внезапности, что Красная Армия не намеревается совершать оперативный отход от границы, а, наоборот, упорно защищает каждый рубеж и использует каждую возможность для решительных контрударов и контратак.
   Захватив стратегическую инициативу, гитлеровские вооруженные силы добились в течение первых двух недель войны больших результатов и подвижными соединениями вышли к Днепру и Западной Двине.
   **
   Через тридцать шесть часов после начала вторжения в Советский Союз германское верховное командование и генеральный штаб в обстановке глубокой секретности несколькими эшелонами -- самолетами и специальными поездами -- перебрались из Берлина в Восточную Пруссию, где в лесу несколько восточнее Растенбурга строительная организация Тодта в течение зимы и весны 1941 г. подготовила новое расположение ставки. Заглянем внутрь укрепления и посмотрим, как выглядел управлявший войной мозговой центр военной машины третьего рейха.
   **
   За высокими проволочными заграждениями, скрытые с земли и воздуха тщательной маскировкой, стояли серые деревянные бараки, в которых разместилась основная часть служебных помещений. Рядом находились мощные, углубленные в землю железобетонные бункера, в которых, наподобие длинного спального вагона, дверь к двери, примыкали друг к другу рабочие комнаты и квартиры офицеров штаба оперативного руководства. Окрашенная в светлые тона деревянная обшивка покрывала бетонные стены. Вделанные внутрь шкафы, облицованные кафелем ванные, постоянное отопление, электрифицированные комнаты различного назначения довершали картину "полевого" штаба.
   Поблизости, у вокзала, на путях стоял специальный поезд, в котором иногда проходили совещания и жил заместитель Иодля Варлимонт. Кроме того, рядом с полевым штабом размещались подразделения "Лейбштандарта" (батальона охраны фюрера). Они несли охрану, а их командир был одновременно и комендантом лагеря.
   **
   На противоположной стороне шоссе, в нескольких километрах к востоку, располагался главный лагерь. Здесь находился Гитлер со своими ближайшими помощниками по "государству, партии и вермахту". Из военных тут жили только Купель, Иодль, адъютанты и новый историограф вермахта подполковник Шерф. Бетонные бункера и деревянные бараки служили помещениями для заседаний, казино, узла связи, для прессы, гостей и хозяйственных дел. Каждый бункер имел два или более небольших помещения. Вновь построенные дороги пересекали в разных направлениях всю покрытую густым лесом территорию; в ее северной части располагались бараки и бункера Гитлера с окнами, обращенными только в северную сторону. Фюрер боялся солнечного света. Он же и назвал расположение ставки "Волчьим логовом" (или "Волчьим окопом" -- "Вольфшанце").
   **
   Штаб сухопутных сил находился в часе езды, около Ангербурга, тоже в лесу. Рядом обосновался Геринг со своим штабом. Для поездок в "Волчье логово" он, как "второе лицо в государстве", пользовался шумным дизельным поездом из 3-4 ярко раскрашенных современных вагонов с персоналом, одетым в белоснежные костюмы. Представители армии, подчеркивая свою "скромность", ездили только в старом сером вагоне. Главное командование военно-морских сил осталось а Берлине. Около Гитлера находился лишь его представитель.
   **
   Распорядок дня в "Вольфшанце" определялся, прежде всего, тремя ежедневными военными совещаниями ("обсуждениями обстановки"), продолжавшимися по нескольку часов. Точная и размеренная дневная рабочая программа в первые -- успешные -- месяцы "восточного похода" ни разу не нарушалась. Отдел оперативного руководства регулярно утром и вечером собирал донесения от армии, флота и авиации, с Востока и Запада, из Северной Африки, Балкан и различных районов Средиземного моря. Данные отбирались, наносились на карту обстановки, которую курьер доставлял Кейтелю. Затем все шли на доклад к Гитлеру. По вечерам проходило расширенное "обсуждение обстановки", подводившее общий итог событиям за сутки.
   Ставка была тесно связана с оставшимися в Берлине так называемыми рабочими группами, которые занимались вопросами организации резерва, вооружения, сотрудничества с высшей администрацией рейха. Разобщенность всего организма приводила к огромному потоку корреспонденции. Связь осуществлялась через курьеров, в распоряжении которых имелись каждую среду самолет и каждую ночь пара скорых поездов, курсирующих между Растенбургом и столицей рейха Поезда мчали из Берлина в Растенбург и обратно множество офицеров, чиновников, курьеров и партийных функционеров.
   **
   Когда вечером 30 июня, в день рождения Гальдера, после церемонии поздравления открылось совещание для выработки новых решений -- первое подобное совещание с момента вторжения в СССР, -- Гитлер изложил свои планы: теперь первостепенная задача -- овладеть Финским заливом, чтобы "обеспечить свободное плавание по Балтийскому морю" и подвоз железной руды. Затем он подчеркнул значение Украины как "продовольственной и сырьевой базы и промышленного района". Особенно важно ускорить наступление на Ленинград. Конечно, в случае достижения Смоленска в середине июля пехотные соединения "смогут занять Москву только в августе". Но за время, пока пехотные соединения будут двигаться на Москву, Лееб "очистит весь Север", а затем "можно будет сосредоточить танковые соединения в районе восточнее Москвы". Никто не сомневался, что отныне вермахт сможет свободно наносить удары куда захочет. Конечно, вызывало некоторую досаду, что в Москву армия вступит поздновато -- "только в августе". Но захват столицы произойдет на завершающей стадии похода, когда будут разгромлены последние силы Красной Армии. Так думали и Гитлер, и ОКВ, и ОКХ. Никто не сомневался, ибо каждый точно знал: Советский Союз уже исчерпал все свои резервы. А что он сделает без резервов?
   **
   В эти июльские дни 1941 г. бункера и бараки ставки Гитлера "Вольфшанце" наполняла атмосфера всеобщего ликования. За своими традиционными ужинами в кругу высших представителей генерального штаба и партии Гитлер разглагольствовал особенно длинно, пользуясь, как всегда, абсолютным пониманием своих верных соратников. Излюбленную тему составляли картины будущего устройства "Великогермании", ее организации, управления, тех богатств, которые польются в рейх. "То, чем для Англии была Индия, для нас будет Восток", -- восторженно говорил Гитлер. Новую колонию на Востоке возглавят два рейхскомиссариата, подчиненные рейхсминистерству оккупированных восточных областей под руководством Розенберга. "Германские государственные крестьяне" приступят к "освоению" завоеванного пространства. Они создадут поселения, нечто похожее на рыцарские ордена, крепости, связанные друг с другом отличными дорогами.
   **
   На восьмой день войны, 29 июня, Центральный Комитет партии и Совет Народных Комиссаров Союза ССР обратились к партийным и советским организациям прифронтовых областей с Директивой -- первым документом партии и правительства в Великой Отечественной войне. В Директиве Центральный Комитет требовал отрешиться от настроений мирного времени, покончить с благодушием и беспечностью, мобилизовать все силы на разгром врага. Была намечена развернутая программа борьбы советского народа за организацию разгрома агрессора. Советские воины должны отстаивать каждую пядь земли, драться до последней капли крови, проявлять смелость, инициативу, сметку, свойственную нашему народу. От партийных и советских организаций требовалось обеспечить всестороннюю помощь действующей армии путем организованного проведения мобилизации, четкого и бесперебойного снабжения, быстрого продвижения эшелонов на транспорте и т. д. Партия и правительство требовали в занятых врагом районах формировать партизанские отряды и диверсионные группы, создавать невыносимые условия для врага и его пособников.
   **
   Советское правительство приняло народнохозяйственный план военного времени, который положил начало перестройке экономики страны. Планом значительно увеличивался объем производства военной техники, утверждалось строительство новых военных предприятий, железных дорог; военная промышленность усиливалась передачей в ее распоряжение предприятий других отраслей народного хозяйства.
   **
   Смоленское сражение заслуженно вошло в историю как военное событие первостепенной важности. Пусть Красной Армии не удалось достигнуть в его ходе желаемого перелома борьбы, пусть она еще не смогла разбить группу армий фон Бока. Но на полях Смоленщины советские войска в напряженных кровопролитных боях настолько потрясли наиболее мощную группировку фашистской армии, что заставили германское командование впервые во второй мировой войне заняться пересмотром оперативных планов.
   В начальной стадии Смоленского сражения армиям фон Бока удалось добиться серьезного успеха. Танковые группы Гудериана и Гота прорвались к Смоленску и Ярцево, к Ельне, Кричеву, Духовщине. Но здесь они встретили упорное сопротивление. В "смоленских воротах" войска генерала П. А. Курочкина, сначала решительно отбивая атаки, а затем ведя бои в оперативном окружении, сковали более десятка немецких дивизий. Дивизии генерала М. А. Лукина сражались за Смоленск. Корпус генерала Ф. А. Бакунина стойко оборонял окруженный Могилев. Под Ярцево стояла насмерть группа войск К. К. Рокоссовского. А созданный Гудерианом вокруг города Ельни выдвинутый к востоку плацдарм, который немецкие генералы сразу же стали рассматривать как трамплин для последнего броска на Москву, немцам никак не удавалось расширить из-за активного сопротивления частей генерала К. И. Ракутина. Более того, 21-я армия под командованием генерала Ф. И. Кузнецова перешла в наступление южнее Бобруйска и надолго связала 2-ю армию фельдмаршала фон Вейхса.
   **
   В середине июля 1941 г. стратеги из "Вольфшанце" начали все больше ощущать, что сопротивление советских войск постепенно сковывает их волю.
   **
   Новый противник дерется "не так", как предыдущие! Это вызвало новые проблемы, которые стали возникать перед германским генеральным штабом. Во второй половине июля у него уже не оставалось сомнений: вермахт встретился с могущественной армией, стоящей насмерть за родную землю.
  -- "Русские войска сражаются, как и прежде, с величайшим ожесточением";
  -- "противник наверняка не думает об отступлении";
  -- "противник ведет упорные атаки";
  -- "большая активность",
  -- "твердость управления" -- такие оценки немецкими генштабистами советского командования в июле 1941 г. встречаются все чаще.
   **
   Одновременно сюрприз за сюрпризом преподносила разведка.
   В середине июля она обнаруживает усиление "в несколько раз" советских войск на западном направлении, выясняет развертывание нескольких новых группировок Красной Армии на широком фронте от Ленинграда до Киева, что порождало в "Вольфшанце" всяческие тревоги.
   "Меня все в большей степени начинает беспокоить вопрос, -- пишет Гальдер 19 июля, -- не появились ли уже на фронте группы армий "Север" авангарды группировки противника, сосредоточивающейся в районе Бологое -- Ржев?"
   Получалось как-то само собой: в генеральном штабе все меньше и меньше говорили о полной победе над Россией в несколько недель и кое-что стало представляться в ином свете, чем еще месяц назад.
   **
   Гитлеровское руководство могло считать, что кампания стоит перед совершенно новыми перспективами с того момента, когда обнаружило отсутствие за Днепром "пустоты". И поскольку советское командование меньше чем за месяц выдвинуло из глубины такие резервы, которые по расчетам германского генерального штаба оно могло развернуть лишь за полгода, постольку становилось все более очевидным: "за Днепром" война не кончается, а только лишь начинается.
   **
   Конечно, о "зимнем походе" прежде не думал ни один генерал, включая Паулюса и Гальдера. Но теперь... Темп наступления падал. Уже в начале июля ОКХ досрочно ввело из стратегического резерва 14 дивизий, около 60% его состава. Восстанавливать израсходованный резерв было нечем.
   **
   Возникает существенный вопрос: представляло ли собой изменение принципиальных решений германского верховного главнокомандования о ведении операций на Восточном фронте в июле -- августе 1941 г. некое "свободное творчество умов" ОКВ и ОКХ, плод "борьбы генералов против ошибочных расчетов Гитлера" или же эти решения были вынужденными и принимались под влиянием неумолимых сил извне?
   Авторы большинства исторических исследований, вышедших на Западе после второй мировой войны, рассматривают процесс выработки решений германским командованием летом 1941 г. лишь как борьбу между взглядами Гитлера, ОКВ, с одной стороны" и генерального штаба сухопутных сил -- с другой.
   **
   Генерал Г. Блюментритт пишет в книге "Роковые решения": "В конце июля и начале августа мы потеряли несколько драгоценных недель, пока наше верховное командование размышляло о том, какой стратегии нам лучше всего придерживаться". Рассказав далее о столкновении мнений Гитлера, стремившегося на Украину и Кавказ, и Браухича, отстаивавшего идею наступления на Москву, автор делает вывод: "Нам предстояло дорого заплатить за бесплодные споры, занявшие несколько недель августа и весь сентябрь". Следовательно, почти двухмесячная остановка группы армий "Центр" под Смоленском объясняется не ходом борьбы на фронте, точнее, не героическим сопротивлением Красной Армии, а "потерей времени в спорах" и "размышлениях" в среде германского высшего командования.
   **
   Но вправе ли непредвзятый исследователь игнорировать тот факт, что все вопросы германской стратегии лета 1941 г. могут быть объяснены лишь в том случае, если их рассматривать в тесной связи с действиями Красной Армии, в обусловленности ими? Безусловно нет. Однако некоторые исторические труды, вышедшие, в частности, в ФРГ, освещают проблемы 1941 г. именно без учета определяющего воздействия борьбы Советских Вооруженных Сил на стратегию немецко-фашистского командования. В этом их односторонность, которая, как известно, никогда не помогает воссоздать объективную картину истории.
   Оценивая до 20-х чисел июля обстановку все еще вполне оптимистически, Гитлер хотел внушить генералам и войскам уверенность в близкой победе на Востоке.
   **
   Соображения ставки Гитлера были восприняты в генеральном штабе сухопутных сил довольно скептически. В последующие дни ОКХ стало активно добиваться отмены новых далеко идущих решений, хотя полностью соглашалось с предыдущими. Произошло это потому, что именно Браухич, Гальдер и их аппарат, а никак не верховное руководство, находились под постоянными атаками фронтовых командиров, уже давно требующих изменить непосильное для Восточного фронта бремя задач и непрерывно сообщающих о тяжелых потерях, об упорном, все время растущем сопротивлении советских войск, о перенапряжении всего военного механизма. Начальник штаба группы армий "Центр" 17 июля докладывал: "Положение с горючим в танковых группах, особенно в 3-й танковой группе, настолько серьезно, что в настоящее время больше не представляется возможным делать большие переходы". Штаб 2-й армии доносил 23 июля: "Положение с лошадьми и автотранспортом в настоящее время плохое... Сильно дают себя чувствовать высокие потери, в особенности убыль офицеров". В результате объявлялось решение: "Армия временно переходит к обороне... Командование армии твердо убеждено в том, что армия сможет удержать предписанную ей приказом линию". В тот же день штаб 4-й армии сообщил о "несломленном боевом духе русских" и т. д. После таких докладов могли ли Браухич и Гальдер не возразить против лихой директивы ОКВ N 33 насчет того, чтобы вермахт немедленно оказался на Волге? Однако возражали они так, чтобы сохранить свой престиж в армии, снять с себя ответственность за неудачи и вместе с тем, как всегда, остаться лояльными к фюреру.
   **
   Потери собственных войск оценивались в 50% для танковых и моторизованных дивизий и в 20% -- для пехотных. На юге немецкие войска не смогут преодолеть Днепр раньше середины августа. Группе армий "Центр" предстоит, прежде всего, заняться ликвидацией "смоленского мешка", что тоже непросто. При наступлении на Москву она встретит сильнейшее сопротивление и крепкую противовоздушную оборону. Что касается войск на севере, то начальник генерального штаба смог лишь сказать о плохой их группировке и поставить вопрос о необходимости ее изменить.
   **
   Чтобы понять, почему германское верховное командование в период с 23 по 30 июля начало пересматривать свои планы наступления на Восточном фронте, нужно обратиться к действиям советских войск под Смоленском. Тогда станет совершенно понятно, что дело не в том, что Браухич или Гальдер сумели за неделю убедить фюрера в своей правоте, что суть вопроса не в искусстве и трезвом взгляде генштаба и не в том, что генералы смело противостояли Гитлеру. Дело, прежде всего, в другом: Красная Армия своей героической борьбой сорвала планы ОКВ, вынудила Гитлера отказаться от планов немедленного наступления к Волге, на Кавказ и Ближний Восток и отдать приказ о переходе к обороне на главном -- центральном направлении советско-германского фронта. Ставка Верховного Командования Красной Армии приняла срочные меры по выдвижению на западное направление свежих сил, по расширению фронта обороны, созданию ее глубины и строительству оборонительных рубежей. 20 июля по требованию И. В. Сталина главком западного направления маршал С. К. Тимошенко начал организацию наступления с целью ударами с трех направлений на Смоленск разгромить войска фон Бока. В последующие дни борьба достигла предельного накала. Ее главными очагами стали районы Смоленска, Ярцева, Ельни.
   **
   Стойкая оборона советских войск, их упорные наступательные действия выматывали группу армий фон Бока. Генерал Гот, командующий 3-й танковой группой, докладывал ему в эти дни: "Потери в танках составляют теперь 60-70% состава". Под Ельней немецкие войска несли тяжелейшие потери. П. Карелль пишет: "Далеко из линии фронта выдвинута на восток ельнинская дуга. Это была вершина немецкого фронта... Она -- естественный стратегический плацдарм для наступления на Москву... С конца июля до начала сентября здесь развернулась первая большая оборонительная битва группы армий "Центр". Девять немецких дивизий в течение недель прошли через кровавую печь Ельни".
   **
   С точки зрения немецкого военного руководства во второй мировой войне единственным свидетельством успеха любой кампании могло быть только безостановочное наступление. Всякая остановка, потеря темпа грозили тяжелым кризисом, ибо ставили генеральный штаб перед перспективой затяжной войны, к ведению которой Германия не готовилась. Поэтому любую значительную паузу в наступлении генеральный штаб воспринимал болезненно и остро. Под Смоленском Красная Армия держала немцев уже месяц, и сразу перед генеральным штабом возник целый комплекс не предусмотренных ранее проблем. Из армий поступали тревожные сведения: не хватает продовольствия.
   **
   Генералы вермахта лихорадочно искали новых решений. Все они сознавали, что перспективы становятся хуже и хуже. Некоторые из них обескуражены, иные, вроде Гудериана, думают о лихом наступлении во что бы то ни стало. Но Гитлер именно теперь, в начале августа, стал понимать, с какими трудностями столкнулся вермахт. Что же можно еще сделать в 1941 г.? Какое дальнейшее решение следовало принять в условиях, когда фронт везде останавливается и, по признанию самого Гитлера во время совещания в Борисове, должен будет "стабилизироваться, как в прошлую войну"?
   **
   Одна из целей войны германских монополий и фашизма -- хозяйственно-экономическое ограбление Советского государства. И когда Гитлер почувствовал невыполнимость в 1941 г. плана полной победы над Советским Союзом, с точки зрения интересов германского монополистического капитала и фашизма оказалось в общем-то логичным постараться до осенней распутицы и зимы захватить самое главное, то, о чем все они так давно мечтали, -- экономически наиболее богатые области Советского Союза, захватить хлеб, руду, уголь Украины, а может быть, и кавказскую нефть. Ведь Гитлер сказал там же, в Борисове, что "нельзя добиться всего одновременно и всюду". Если не все, то хотя бы это. Тогда поправилось бы экономическое положение Германии и создались бы военно-хозяйственные условия для продолжения войны в 1942 г.
   **
   Когда Гитлер поехал из Борисова в Полтаву, чтобы встретиться с Рундштедтом, Гальдер, оставшийся в Растенбурге, просил по телефону командующего группой армий "Юг" вновь поставить перед фюрером вопрос о возобновлении после паузы наступления на Москву.
   Но Гитлер отклонил предложение. Он повторял: Ленинград, Украина и только в последнюю очередь Москва. С особым удовольствием выслушал он доклад Рундштедта об успешном наступлении танковой группы Клейста на Кривой Рог: "В этом районе, как он ожидает, имеются исключительно ценные залежи высококачественных руд и большая металлургическая база". Завершив посещение штаба группы армий "Юг" награждением специально прибывшего сюда Антонеску "Рыцарским крестом", Адольф Гитлер закончил свою "фронтовую поездку" и отбыл в "Волчье логово".
   **
   Донесения со всех сторон, как и раньше, содержали сведения об активности и упорстве русских и о прогрессирующем ослаблении немецких войск. "Измученная немецкая пехота не может более вести наступательные бои... Наши войска сильно измотаны и несут большие потери", -- записывает Гальдер 10 августа. Войска испытывают подавленное настроение, нет никаких резервов, противник продолжает подтягивать новые силы, у Ельни кровопролитные бои -- вот главные впечатления генерального штаба между 10 и 15 августа.
   **
   Самым большим заблуждением германского командования летом и осенью 1941 г. следует считать его уверенность в том, что оно вполне может каким-нибудь успешным маневром танковых соединений выиграть войну против Советского Союза еще в этом году. Версии о возможности победы в 1941 г. придерживаются и некоторые историки на Западе: если бы Гитлер послушался руководителей ОКХ и нанес удар из-под Смоленска прямо на Москву, война окончилась бы скорой и полной победой. Гитлер пренебрег разумными советами, приказал повернуть крупные силы от Смоленска на Украину, одержал лишь частную победу под Киевом, а когда решил затем двигаться к Москве, время уже оказалось безвозвратно потерянным, наступила осень, Москва не пала, и победа ускользнула.
   В основе подобного взгляда -- ложная идея, будто ход войны зависел только от пожеланий нацистской стороны, в то время как другая сторона обречена лишь на пассивное подчинение воле агрессора. Но на ход событий все решительнее влияла Красная Армия.
   **
   21 августа появились официальные указания Гитлера о дальнейшем ведении войны, определявшие, в частности, задачи группы армий "Центр". Гитлер вновь подчеркивал: предложение главнокомандования сухопутных войск от 18 августа о продолжении операций на Востоке расходится с его планами. В соответствии с мнением, которое он имел с самого начала, фюрер считает, что важнейшей задачей до наступления зимы является захват не Москвы, а Крыма, Донецкого промышленного и угольного района, а также перехват путей подвоза нефти с Кавказа. На севере такой задачей будет окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками. Фюрер требовал незамедлительно использовать благоприятную обстановку, сложившуюся в результате выхода войск на линию Гомель -- Почеп, "для проведения операции смежными флангами группы армий "Юг" и "Центр" по сходящимся направлениям". Успех такой операции должен обеспечить уничтожение 5-й армии русских "прежде, чем она отойдет за Десну". Таким путем станет возможным "обеспечить левый фланг группы армий "Юг" при продолжении его операций восточнее среднего течения Днепра в направлении Ростова и Харькова". Гитлер требовал от Браухича выделить необходимые силы для разгрома 5-й армии, сковавшей под Коростенем 6-ю немецкую армию.
   И особенно подчеркивалось: "Фюрер придает величайшее значение скорейшему овладению Крымским полуостровом для обеспечения снабжения Германии нефтью из Румынии... Поэтому фюрер приказывает как можно быстрее форсировать Днепр и продвигаться всеми силами, в том числе подвижными соединениями, в направлении Крыма, прежде чем противник сумеет подтянуть свежие силы".
   Итак, верховное командование пришло к окончательному решению: главным объектом наступления в ближайшее время станет не Москва, а юг Советского Союза.
   **
   Когда генеральный штаб германских сухопутных сил в августе -- ноябре 1941 г. считал, что его план способен привести к победе, а план Гитлера -- неверный, то это была очередная ошибка, которая, в общем, понятна. Но чем объяснить послевоенные выступления некоторых историков Запада, повторяющих подобную же аргументацию? Карты давно уже раскрыты! Очевидно, делается по но имя поддержки легенды о непогрешимости генерального штаба, о единоличной виновности Гитлера за проигрыш войны и ее важнейших кампаний. Истина, безусловно, в том, что осенью 1941 г. исход борьбы на фронте зависел отнюдь не от "роковых решений" или ошибок Гитлера, Кейтеля или Браухича, не столько от их пожеланий, сколько от Красной Армии, от мощи Советского Союза, от соотношения экономических, политических и иных условий. Мы не можем согласиться с драматическими сентенциями тех историков на Западе, которые придерживаются мнения, будто "поворот на юг" означал "роковую ошибку" Гитлера, стоившую Германии войны.
   **
   Подведем общий итог.
   Август 1941 г. -- если рассматривать в широком плане события со стороны вермахта -- это начало агонии плана "Барбаросса" и стратегии "молниеносной войны", которую он выражал. Отсюда и эта серия директив, контрдиректив, "дополнений к директивам", отменяющих саму директиву, "записок", решений и контррешений. Ничего подобного не наблюдалось в годы успеха -- в 1939 -- 1940 гг. Можно было принимать решение наступать на Москву танками с пехотой, пехотой без танков, вообще на Москву не наступать, поворачивать на север и на юг, только на юг или только на север, объявлять Москву "географическим понятием" или, наоборот, главным объектом усилий, требовать немедленного прорыва в Закавказье, к Волге, тут же отменять свое требование и т. д. -- все перепробовали руководители вермахта в августе сорок первого. Все это быстро сменяло друг друга, говорилось почти в одно и то же время, выражая неясность и путаницу в оценке Красной Армии, неверие в страшную, становящуюся все более достоверной картину непоправимого исходного просчета.
   **
   Тактика создания обширных "котлов" оказалась бесполезной, ибо упорным сопротивлением советские войска надолго сковывали немецкие группировки на внутреннем фронте окружения или же прорывали его. Наконец, обнаружилась угроза децентрализации управления оперативными объединениями вермахта, особенно танковыми и моторизованными, а также рассредоточения сил в оперативном масштабе. Все эти весьма тревожные для фашистского военного руководства симптомы характеризовали определенный кризис установившихся в германской армии оперативных взглядов. Он становился все более очевидным по мере нарастания силы ответных ударов Красной Армии.
   В указаниях Гитлера от 21 августа делалась попытка найти выход. Отказываясь от своих прежних принципов и вопреки методам действий, типичным для 1939 -- 1940 гг., ОКВ давало установку "не рваться безостановочно вперед, а в случае необходимости окружать и уничтожать незначительные, действующие перед фронтом советские войска, и лишь после этого продолжать наступление"; выдвигалось требование полной централизации руководства моторизованными, танковыми соединениями и авиацией в руках верховного командования, а также правильного определения решающих направлений для сосредоточения основных усилий.
   Вывод может быть один: гигантская организационная работа руководящих партийных, государственных и военных органов Советского Союза давала важнейшие результаты. Опираясь на всеобщий патриотический подъем народа, они смогли за короткий срок развернуть весьма значительные резервы Красной Армии и умело, предусмотрительно их расположить. Несмотря на огромные и все растущие трудности, на недостаток вооружения и разных средств оснащения, на отсутствие порой времени для необходимого обучения резервных частей и т. п., это развертывание резервов уже само по себе в тех тяжелейших условиях стало проявлением высочайшей энергии и мастерства организации
   **
   Итак, решение Гитлера сосредоточить усилия в следующей операции против Советского Союза не на московском направлении, а на южном было продиктовано, с нашей точки зрения, следующими обстоятельствами.
  -- Захват Украины, Кавказа и всего юга Советской страны издавна представлял собой, как мы знаем, ведущую цель германского империализма, промышленных монополий и нацистского государства.
  -- С захватом богатств "Юга России" всегда связывалось решение самых главных проблем. Этот захват должен был способствовать превращению Германии в "мировую державу"; здесь лежало решение продовольственной и сырьевой проблем, что считалось основной предпосылкой будущего существования нацистской империи.
  -- Захват ресурсов Украины и Кавказа рассматривался как самое необходимое условие для дальнейшего ведения войны "после победы над Советским Союзом" против Англии и других государств, ибо жизнедеятельность вермахта, как твердо верили гитлеровцы, зависела от нефти, руды, металлургической, угольной и продовольственной базы Украины и Кавказа.
   Достаточно яркий свет на причины стремления Гитлера главные усилия вермахта направить к югу, с целью захвата промышленных и сырьевых районов Советского Союза, проливают данные о состоянии германской военной экономики летом 1941 г.
   **
   Это решение -- не "роковая ошибка Гитлера", в результате которой была проиграна война против Советского Союза.
  -- Это -- скачок хищника, почувствовавшего, что всю добычу захватить не удастся и нужно поскорее взять главную ее часть.
  -- Это -- дань монополиям, военно-хозяйственному аппарату и планам агрессии мирового масштаба.
  -- Это вместе с тем -- первое признание мощи Советского Союза и собственных просчетов.
   Временное изменение направления удара в августе 1941 г. ни в малейшей степени не стало причиной проигрыша Германией войны против СССР, ибо поражение было предрешено самим нападением на Советский Союз и поэтому частные повороты не могли иметь решающего значения. Новый замысел Гитлера и ОКВ лишь выражал бесперспективность германской стратегии.
   **
   Поражение под Москвой
   Тысяча девятьсот сорок первый подходил к концу. Германия бросила на чашу весов абсолютно все, что имела в своем распоряжении: армию, технику, кровь солдат, умение военного руководства. Все напряглось до предела. Теперь генералы третьего рейха искали окончательную победу в штурме столицы Советского государства.
   В грандиозной битве под Москвой -- одном из величайших исторических событий второй мировой войны -- был окончательно уничтожен гитлеровский план "блицкрига" против Советского Союза и положено начало коренному перелому в ходе второй мировой войны.
   Поражение под Москвой стало неизбежным итогом всех предшествующих событий войны, от ее первых дней. Летом и осенью сорок первого советские дивизии стояли насмерть, отступали, наступали, но били и били вермахт, несмотря на превосходство его сил, на инициативу, невзирая на его опыт ведения "молниеносных" войн на Западе. Потери агрессора к концу сентября превысили 500 тыс. человек.
   **
   Сентябрьские успехи на Украине снова вдохнули в Гитлера и его ближайших помощников чувство уверенности в близком окончании войны против Советского Союза, вернули в "Волчье логово" оптимизм. Победа под Киевом, казалось, открывала Рундштедту путь к нефтяным вышкам Кавказа, в Крым и к полной, столь долгожданной, победе на юге. Немецкие танковые дивизии прорвались в Донбасс и к Азовскому морю. И когда Гитлер счел, что группа армий "Юг" решит стоящие перед ней задачи своими силами, он одновременно пришел к выводу: можно вернуться к вопросу о наступлении на Москву.
   **
   На основе таких расчетов генеральный штаб сухопутных сил приступил вместе с руководителями группы армий "Центр" к планированию "последней битвы восточного похода". 16 сентября появился на свет план операции "Тайфун"{622}. Срок начала операции был определен на 2 октября. 2-я танковая группа переходила в наступление двумя сутками раньше. А. Филиппи и Ф. Гейм резюмируют: "Риск был велик, что понимало командование сухопутных сил и группы армий "Центр", но положение требовало в имеющееся время и с имеющимися силами добиться решения под Москвой еще в этом году".
   **
   Наступление предполагалось осуществить в форме "Битвы под Каннами", состоящей из двух фаз.
  -- Первая -- прорыв Западного фронта и его окружение ударами подвижных соединений на Вязьму.
  -- Вторая -- преследование на широком фронте тремя танковыми группами: "удар до Москвы, ее захват или окружение".
  
   Атаку предстояло вести по старой схеме, идеальным выражением которой был план "Барбаросса".
   В основе -- постулат: если разбить противника, находящегося непосредственно перед фронтом, то дальше, в глубине, можно свободно маршировать куда угодно и захватывать что потребуется. Ибо там, в глубине, -- оперативная пустота. Ее не оказалось в июле за Днепром. Гитлер и Кейтель, Браухич и Гальдер верили: она будет между Вязьмой и Москвой.
   **
   Для удара на Москву германское командование сосредоточило мощные, отборные силы. Ни разу в ходе второй мировой войны, кроме битвы под Москвой, германское верховное командование не развертывало на одном направлении столько сил: три танковые группы из четырех -- 14 танковых и 8,5 моторизованных дивизий. Здесь находилось 75% всех танков Восточного фронта, почти половина всех солдат и авиации. 2, 4, 9-я полевые армии, 2, 4, 3-я танковые группы, 2-й воздушный флот, нацеленные на Вязьму -- Москву, включали 77 дивизий (более 1 млн., человек, 1700 танков и штурмовых орудий). Силы авиации на Восточном фронте составляли к 6 сентября 1916 самолетов, в том числе 1209 бомбардировщиков.
   **
   Начавшееся 2 октября наступление сперва принесло войскам группы армий "Центр" крупный успех. Имея на направлениях главных ударов полное превосходство сил, армии фон Бока быстро двинулись вперед, охватывая фланги Западного и Резервного фронтов. На третий день наступления командующий 4-й танковой группой Гепнер сообщил, что выходит к Вязьме, а генерал Гот -- командующий 3-й танковой группой -- к городу Холм-Жирковский.
   **
   Тем временем Москва стала прифронтовым городом.
  -- Московская партийная организация по указанию ЦК ВКП(б) вела напряженную работу по укреплению обороны столицы.
  -- Сотни тысяч трудящихся днем и ночью на ближних и дальних подступах к Москве возводили оборону.
  -- Собирались добровольческие формирования. На фронт выступали только что созданные коммунистические рабочие батальоны москвичей.
  -- Предприятия столицы переходили на круглосуточную работу. Они начали снабжать столь близкий теперь фронт оружием, обмундированием, снаряжением.
  -- 19 октября Государственный Комитет Обороны принял постановление о защите Москвы. В городе вводилось осадное положение. Столица Советского государства готовилась к решающей схватке. "Всесторонняя деятельность коммунистов Москвы и Московской области, сплотивших трудящихся на защиту столицы от злобного врага, вылилась в героическую эпопею".
   **
   А в те же дни советские войска, внезапно атакованные врагом, стояли насмерть на вяземских рубежах. Они доблестно сражались, но оказались не в состоянии сдержать таранные удары охватывающих танковых клиньев. 7 октября танки Гепнера и Гота соединились в Вязьме. Отрезанными, а потом окруженными оказались войска пяти армий Западного и Резервного фронтов. Одновременно танковая армия Гудериана вышла в тыл Западного фронта еще дальше к востоку.
   Ряд советских частей вырвался из окружения и в дальнейшем присоединился к войскам на можайской линии обороны.
   Первая фаза операции "Тайфун" закончилась.
   Группа армий "Центр", как единодушно считали немецкие генералы, получила возможность движения массой своих танковых и моторизованных соединений к советской столице.
   "Теперь могла начаться вторая фаза похода: преследование противника до стен Москвы. Вступление танков на Красную площадь".
   **
   7 октября штаб сухопутных сил отдал короткий приказ: "Преследовать в направлении Москвы". Гудериан двинулся к Туле, 2-я армия Вейхса приступила к боям против вяземского "котла", 4-я армия Клюге и танковая группа Гепнера наступали к Можайску, а 9-я армия Штрауса с группой Гота -- на Калинин.
   **
   Возник еще один срочный вопрос: что сделать с Москвой после того, как ее судьба будет окончательно решена? Браухич пришел с этой заботой к Гитлеру, и 12 октября во всех штабах появилась экстренная телефонограмма:
   "Фюрер снова решил, что капитуляция Москвы, если о ней будет просить противоположная сторона, не должна быть принята". Дальше фашистские руководители указывали: "Точно так же как в Киеве мины замедленного действия представляли крупную опасность для войск, необходимо помнить, что то же самое в Москве и Ленинграде может быть применено в еще больших размерах. О том, что Ленинград должен быть заминирован и будет обороняться до последнего человека, сообщило само советское радио.
  -- Ни один немецкий солдат не должен поэтому вступать в эти города. Кто захочет покинуть город через наши линии, должен быть огнем отогнан обратно.
  -- Следует поэтому оставлять небольшие промежутки без заграждений, через которые выходящее из города население будет направляться во внутренние области России.
  -- Эти города, как и все другие, надлежит перед их занятием обессиливать артиллерийским огнем и авиационным наступлением, а их население обращать в бегство...
  -- Хаос в России будет тем больше, управление и подчинение нами занятых восточных областей станет тем легче, чем дальше население русских советских городов убежит во внутреннюю Россию".
   Такую судьбу нацисты хотели уготовить столице Советского государства, не сомневаясь в скорой и полной победе.
   **
   Военная пропаганда билась в судорогах упоения победой.
   Заголовки на первых страницах газет кричали: "Прорыв центра Восточного фронта!", "Исход похода на Восток решен!", "Последние боеспособные дивизии Советов принесены в жертву!"
   Рейхс-прессешеф Дитрих собрал 9 октября многочисленных корреспондентов немецкой и зарубежной печати и сделал официальное заявление о "разгроме советского фронта".
   На следующий день "Фёлькишер беобахтер" писала в передовой "Военный конец большевизма": "На этот раз принесены в жертву последние боеспособные советские резервы. Против победоносного и полностью боеспособного немецкого Восточного фронта стоят лишь совершенно непригодные для серьезных действий красные соединения".
   Статья кончалась безапелляционным утверждением: приговор Советскому Союзу вынесен.
   Для удобства читателей газеты печатали большие, в четверть листа, карты Московской области: каждый мог карандашом отмечать продвижение немецких войск до самой Москвы. "На фронте 1200 км вперед!" -- командовала метровым аншлагом "Фёлькишер беобахтер" 13 октября. Она писала: "На обширном фронте маршируют и катятся на восток наступающие немецкие части. Нет слов для описания размеров советского поражения!"
   **
   Крикливая и бессовестная пропаганда старалась создать во всем мире впечатление полного и окончательного триумфа Германии и поражения Советского Союза. В третьем рейхе теперь мало кто сомневался в победе. Пресса перешла и к другой теме: к вопросам эксплуатации "завоеванного" Советского Союза. Рейхс-министр хозяйства Вальтер Функ писал о "новых задачах на Востоке": "Беспримерная победа германского вермахта и его союзников открыла путь для политического и хозяйственного переустройства восточноевропейского пространства". "Специалисты по России" знакомили читателей с богатствами Донбасса, которые получил теперь рейх, с промышленными ресурсами Московской области, со значением транспортного узла Москвы, с богатствами Украины.
   Не было в те дни превосходных степеней лести, лжи, пошлости, хвастовства, которые считались бы чрезмерными, поскольку касались Гитлера, генералов, солдат вермахта и "побед на Востоке".
   Война против Советского Союза почти окончена!
   **
   Такие настроения господствовали во всем рейхе и в генеральном штабе. И в полном соответствии с ними действовало верховное командование. Штаб группы армий "Центр" 14 октября отдал директиву: "Противник перед фронтом группы армий разбит. Остатки отступают, переходя местами в контратаки. Группа армий преследует противника". 4-й танковой группе и 4-й армии "без промедления нанести удар в направлении Москвы, разбить находящиеся перед Москвой силы противника, прочно овладеть местностью, окружающей Москву, и плотно окружить город".
   Итак, честь прямого наступления на советскую столицу предоставлялась фельдмаршалу фон Клюге и генералу Гепнеру.
   **
   В ставке никто не сомневался, что они в ближайшие же дни плотно окружат Москву, а потом, вероятно, вступят в город. Как прикажет фюрер. И никто не предполагал, что в ближайшие дни все катастрофически изменится, т. е. никто из них Москву не окружит, что фюрер даст отставку Гепнеру, а потом, позже, его повесит, что Клюге хотя и будет прощена неудача, но ненадолго. А пока все продолжали двигаться вперед. Танковая армия Гудериана охватывала Москву с юго-востока и востока. 3-я танковая группа Гота и 9-я армия Штрауса наносили удар в обход Москвы с севера.
   Если ход истории зависел сейчас от того, устоит ли Красная Армия перед новым ударом, а из всех ее фронтов удержится ли Западный, то на самом Западном фронте все сводилось к проблеме: успеет ли советское командование своевременно закрыть брешь и воссоздать оборону, смогут ли советские солдаты отразить натиск чрезвычайной мощи?
   **
   Все, что произошло в ближайшие недели, имело величайшее значение для хода второй мировой войны.
   Три главных обстоятельства позволили обеспечить успех:
  
  -- Ставка Верховного Главнокомандования Красной Армии, командование Западным фронтом сумели создать новый оборонительный фронт;
  -- войска, окруженные под Вязьмой, сковали основные силы группы армий "Центр" на тот срок, который оказался необходимым для подвода сначала хотя бы минимально необходимых резервов;
  -- советские воины героически отстаивали Москву.
   Первостепенное значение имело создание фронта обороны на можайской линии, где москвичи возвели оборонительный рубеж.
   **
   Новый командующий фронтом генерал Г. К. Жуков застал на нем ограниченные силы. Ставка поспешно направляла сюда части и соединения с Северо-Западного фронта, с юго-западного направления, резервы из глубины страны, дивизии с Дальнего Востока. Она старалась сначала надежно прикрыть хотя бы главнейшие направления к Москве.
   Начиная с 7 октября Ставка перебросила на можайскую линию 11 стрелковых дивизий, 16 танковых бригад и другие войска. Сопротивление советских войск становилось все более организованным и упорным.
   **
   Город стал фронтовым. Партийная организация, жители столицы отдавали все силы для укрепления обороны. В исследованиях, мемуарах, статьях советских авторов о великой битве под Москвой дается широкая картина трудового и воинского подвига коммунистов, комсомольцев, всех трудящихся Москвы в критические дни осени 1941 г. Достаточно сказать, что создание только можайской линии обороны потребовало затраты около 2,5 млн. человеко-дней. Выдающаяся деятельность ЦК ВКП(б), Московской партийной организации позволила превратить Москву в военный лагерь, оказавший фронту громадную материальную, моральную и военную поддержку.
   **
   Войска фон Бока смогли только вытеснить армии Западного фронта с можайской линии обороны, но нигде не осуществили прорыва или "котла". "Благодаря стойкости советских войск, четкому управлению ими и своевременному подводу оперативных и тактических резервов перед противником продолжал по-прежнему стоять сплошной фронт нашей обороны, который опять предстояло прорывать, снова неся большие потери". Западный фронт устоял и в конце октября остановил группу армий "Центр". Советское командование быстрыми, энергичными действиями срывало план "Тайфун".
   Снова пауза, каждый день которой -- это прекрасно понимали в Растенбурге -- будет использован для укрепления обороны Москвы.
   В гитлеровской ставке порыв кануна "последнего удара" сменялся постепенно растущим пессимизмом.
   Проблема, перед которой стояло командование сухопутных сил в начале ноября, напоминала "быть или не быть?": нужно ли продолжать наступление или остановиться в непосредственной близости от цели?
   **
   Предшествующее развитие событий, как думал генеральный штаб сухопутных сил, подтвердило его точку зрения: искать главные решения следует там, где находится "нервный центр русского колосса", -- в Москве. Сколько раз Браухич и Гальдер повторяли, что захват этого стратегического центра парализует все другие советские фронты. И вот их планам суждено, казалось, сбыться. Они считали абсолютно необходимым и возможным наступать дальше, хотя первый удар, несмотря на успех, не привел к стенам Москвы и погас неожиданно быстро.
   Штаб сухопутных сил и командование группы армий "Центр", как вскоре выяснилось, были едины в мнении, что задержка фронта на промежуточной линии вряд ли оправданна и что Москва должна быть занята до наступления зимы, к которой вермахт совершенно не был готов.
   **
   Что касается Гитлера, то для него любые другие решения, кроме наступления на Москву, были недискуссионными. Конечно, чудовищным и для генерального штаба, и для Гитлера показалось мнение, высказанное вдруг 24 ноября Гальдеру командующим армией резерва генерал-полковником Фроммом о необходимости заключить мир и о том, что для этого нельзя терять благоприятный момент. Важно, что и такое мнение уже появилось под Москвой из недр гитлеровской военщины! Генеральный штаб пришел к выводу о необходимости "бросить на чашу весов успеха свою твердую волю и крепкие нервы", чтобы преодолеть еще один, теперь уже самый последний кризис этого тяжелого похода. В результате 30 октября появилась директива, уточнявшая задачи войск фон Бока на предстоящую операцию.
   **
   Следовательно, генеральный штаб сухопутных сил в первых числах ноября начал склоняться к мысли:
  -- что война против Советского Союза, вероятнее всего, выиграна в 1941 г. быть не может и продлится в следующем году;
  -- что сейчас необходимо продолжить наступление, чтобы выйти в глубь Советского Союза на линию, с которой в 1942 г. удастся нанести решительный удар;
  -- что такое наступление связано с риском, но он неизбежен, а поэтому оправдан;
  -- что силы Советского Союза на исходе, и поэтому СССР сможет удерживать лишь два стратегических района -- Москву и Кавказ.
   С такой оценкой стратегической обстановки Браухич выступил на совещании у Гитлера днем 7 ноября и получил в общем и целом одобрение.
   Как о возможных перспективах Гитлер теперь говорил на совещании об операциях будущего 1942 г. в центральном районе России, "где наблюдается активизация русских", и о Северном Кавказе, овладение которым "придется перенести на будущий год".
   **
   Победные вопли нацистской военной пропаганды с конца октября как-то сразу утихли.
  -- О Восточном фронте появлялась теперь только самая скупая информация.
  -- Карты Московской области исчезли со страниц газет.
  -- Как-будто всего лишь полмесяца назад никто и не говорил, что победа над Советским Союзом одержана.
  -- И не удивительно, ибо еще до последнего, "решающего" наступления на Москву в сфере высшего руководства вооруженными силами именно здесь, у стен Москвы, складывается мысль о невозможности выиграть войну в 1941 г.
   Тогда, в начале ноября, составляются и первые наметки плана военных действий на следующий год, причем главный удар будет наноситься на юге. Еще 6 октября Паулюс докладывал Гальдеру так называемую оперативную разработку "Кавказ". 9 ноября разведка доставляет сведения о развертывании на Кавказе пяти новых штабов советских армий, после чего Гальдер отмечает: "Наступление на Майкоп невозможно раньше января". Наконец, на совещании у Гитлера 19 ноября вполне твердо определяются "задачи на будущий год". В первую очередь -- Кавказ. Цель -- русская южная граница. Время -- март -- апрель.
   **
   Темой совещания начальников штабов групп армий, начавшегося в 10 часов утра 13 ноября, был один вопрос, по которому верховное командование хотело знать мнение фронтовых инстанций, хотя уже имело свое собственное: что делать дальше? Должны ли армии окопаться, начать готовить зимние позиции и ожидать весны или они должны и могут продолжать наступление на Москву зимой? Мнение верховного руководства уже, как мы знаем, было выработано, и разъяснить его руководству на местах составляло вторую задачу совещания.
   "Совещание в Орше, -- считает Карелль, -- имело особое значение для военной истории. Оно является ключом к ответу на вопрос, который сегодня пылко дискутируется: что было решающим для продолжения несчастного зимнего наступления? Кто несет ответственность? Был ли это Гитлер или генеральный штаб?" Ответ был дан скоро.
   **
   Идея "последнего", или, как его принято называть, "второго", наступления на Москву -- это совместное творение Гитлера, его штаба, командования сухопутных сил и фронтовых генералов. Цель -- Москва -- принималась, несмотря на то что группа армий "Центр" имела растянутый фронт, располагала резервом лишь в одну-единственную дивизию, а по ее коммуникациям уже наносили чувствительные удары партизаны.
   Генералы и фельдмаршалы в течение полугода требовали, просили, настаивали -- наступать на Москву, и теперь для них было уже невозможным отказаться. Они не могли окопаться перед наступлением зимы в каких-то нескольких десятках километров от цели. Им все еще казалось: они возьмут Москву и выполнят то, к чему всегда так долго и горячо стремились. И они приняли решение, про которое много лет спустя их же соратник -- один из руководителей фашистской разведки, У. Лисс, напишет: "Действительные возможности противника роковым, образом недооценивались", а "реальная оценка русской силы сопротивления... вероятно, привела бы к отказу от ноябрьского наступления на Москву".
   **
   Для успеха последнего наступления на Москву гитлеровское верховное командование, генеральный штаб и фельдмаршал фон Бок сделали все максимально возможное. Опять, как в сентябрьском наступлении, направлялись к одной цели сразу три танковые армии, обладавшие все еще большой мощью. Их вели опытнейшие гитлеровские генералы: старый фашистский теоретик и практик танковой войны Гудериан, бывший бессменный командующий отборными берлинскими соединениями, напористый, агрессивный, считавший себя непобедимым Гепнер, не менее опытный Гот.
   **
   Все войска, сосредоточенные на Москву, возглавляли четыре фельдмаршала. Прямо к столице должен был двигаться во главе своих войск Ганс Гюнтер фон Клюге. Для 59-летнего фельдмаршала, верного слуги нацизма, наступал зенит карьеры. Он знал, как вести наступление. Два Железных креста и орден дома Гогенцоллернов он получил еще в первой мировой войне. Клюге ("умный Ганс", как его звали еще в кадетском корпусе, играя словами "Der kluge Hans") -- "академик" с 1910 г., генерал с 1933 г., командующий группой армий в 1936 г. -- готовился у стен Москвы еще раз "прославить" свой старинный прусский "солдатский" род.
   Южнее столицы наступал Вейхс -- победитель во Франции и на Балканах.
   Авиацией руководил Кессельринг -- один из главных создателей люфтваффе, личный друг Гитлера, еще до войны командующий воздушным флотом в Берлине. Это он разрушал в мае 1940 г. Роттердам, а затем вел беспощадное воздушное наступление на Англию. И, наконец, армиями, нацеленными на Москву, командовал фон Бок, опытный, жестокий, фанатичный исполнитель замыслов фашизма.
   **
   Вермахт располагал общим превосходством: в людях в 1,9 раза, в артиллерии -- в 3 раза.
   Около 1500 танков и 650 самолетов германское командование бросало против 890 советских танков (на 90% устаревших систем) и примерно тысячи самолетов. На направлениях главных ударов немецкое превосходство оказалось подавляющим.
   Второе наступление на Москву должно было начаться в середине ноября. Вермахт опять сделал все, что мог, для подготовки к этому последнему тяжелому удару. Генералы обратились к солдатам со словами, полными уверенности в близкой и окончательной победе. Командующий 4-й танковой группой писал в приказе на наступление: "Время ожидания прошло. Мы можем снова наступать. Последнее русское сопротивление перед Москвой будет разбито. Мы сможем остановить сердце большевистского сопротивления в Европе тем, что завершим поход этого года. Танковая группа имеет счастье осуществить решающий удар. Для этого нужно сосредоточить все силы, весь боевой дух, непоколебимое желание уничтожить врага".
   **
   Все больше и больше обнаруживалась та слабость германского наступления, которую впоследствии столь точно характеризовал Маршал Советского Союза Г. К. Жуков: "Развернув свои ударные группировки на широком фронте и далеко замахнувшись своими бронированными кулаками, противник в ходе битвы за Москву растянул свои войска по фронту до такой степени, что в финальных сражениях на ближних подступах к Москве они потеряли пробивную способность".
   **
   "Войти в Кремль! Промежуточная станция -- Красная площадь", -- кричали, как свидетельствует Карелль, вновь обнаглевшие и воспрянувшие духом солдаты передовых отрядов. Они стояли на автобусной остановке к Москве.
   -- Когда придет проклятый автобус? -- острили "победители". -- Он, кажется, опаздывает!
   "До Красной площади оставалось 38 километров".
   Боевая группа -- усиленная 2-я пехотная бригада -- подошла еще ближе. 30 ноября после ожесточенного боя она заняла Красную Поляну и на следующий день Катюшки, а 2-й батальон 304-го полка под командованием майора Рейхманна -- Горки.
   "Это было в 30 км от Кремля и в 20 км от окраины Москвы".
   **
   Боевые группы 5-й и 10-й танковых дивизий и дивизии СС "Рейх", истекая кровью, добрались до Истры и захватили ее. Им удалось переправиться через водохранилище. Но продвинуться вдоль шоссе Волоколамск -- Москва они не смогли. "Здесь сражались части знаменитой 18-й сибирской стрелковой дивизии... В ближнем бою с помощью ручных гранат приходилось брать бункер за бункером".
   **
   К концу ноября силы 4-й армии истощились в оборонительных боях с переменным успехом. Клюге настаивал, чтобы его армии разрешили зарыться в землю. 2-я танковая армия, пробиваясь на север и восток от Тулы, дошла до Михайлова и только одной дивизией продвинулась до Каширы. Здесь наступающие были не только остановлены, но и отброшены сильным контрударом советских войск. Теснимый атаками со всех сторон, Гудериан 27 ноября потребовал облегчить его положение помощью 4-й армии, но фельдмаршал Бок, видя бесперспективность удара на Коломну и трудное положение Клюге, отдал приказ атаку в северном направлении приостановить и в первую очередь заняться улучшением положения под Тулой. Защитники Тулы героически отразили штурм, что сыграло первостепенную роль для обороны Москвы.
   **
   "Полный отчаяния сидел Гудериан на своем командном пункте в пятнадцати километрах южнее Тулы, среди фронтовых донесений и карт в маленьком поместье всемирно известного гения, в Ясной Поляне... Здесь, в имении Толстого, в ночь с 5 на 6 декабря Гудериан принял решение: продвинувшиеся части его танковой армии отвести назад и перейти к обороне. Гудериан должен был признать: наступление на Москву провалилось. Мы потерпели поражение".
   **
   Еще 29 ноября на совещании Гальдера, Паулюса и Хойзингера все пришли к заключению, что самое большее, на что еще можно рассчитывать, это подойти северным флангом группы армий "Центр" к Москве и занять 2-й танковой армией излучину Оки северо-западнее Тулы, чтобы в этом районе расквартировать войска на зиму. "Нам нечего больше выжидать, -- резюмировал Гальдер, -- и мы можем отдать приказы на переход к зиме".
   Неумолимому ходу событий командующий группой армий "Центр" вынужден был подчиниться. При одобрении руководства сухопутных сил 5 декабря он отдал приказ о прекращении атаки на Москву.
   -- Москва станет новым Верденом, -- заявил Бок.
   Красная Армия своей героической борьбой сорвала все расчеты нацистов на завоевание Москвы.
   **
   Все, что происходило теперь, в первых числах декабря 1941 г., на Восточном фронте преломлялось в сознании нацистских военных руководителей, как что-то немыслимое и кошмарное.
   Неудачи превращались в бедствие.
  -- Нацистские главари, генералы из высших штабов старались хитрить с действительностью и сами с собой, обольщали себя надеждой перезимовать в московских пригородах, чтобы занять столицу весной.
  -- Они говорили не об отступлении, а о маневрах.
  -- Они обманывали сами себя, вспоминая, что, собственно, Москва вовсе не так важна и что главное, как много раз указывал фюрер, это юг, Украина, нефть.
   **
   Но правда состояла в том, что у стен Москвы сейчас сосредоточились самые отборные, мощные и многочисленные силы, которые когда-либо бросала в сражение Германия и что от исхода Московской битвы зависели престиж и будущее гитлеровского рейха.
   Правда состояла в том, что эти силы вынуждены были вести страшные бои, после которых, насколько хватал глаз, поля и холмы этого незнакомого Подмосковья покрывали трупы, искореженная техника, горящие автомашины, что подрывалось былое "величие непобедимого вермахта".
   Корпуса, дивизии таяли. Многие батальоны становились жалкими горстками людей, которые уже не думали ни о фюрере, ни о "великом рейхе", а только о том, чтобы уцелеть, выжить, выбраться из этого кошмара.
   Правда состояла в том, что некоторые из нацистских генералов стали подумывать, что надо кончать с несчастной кампанией на Востоке. Впечатления от провала под Москвой в то время были чрезвычайно сильными. Позже их затмили Сталинград, Курск и общий крах. Собственно поэтому в послевоенных воспоминаниях германских генералов московскому поражению не отводится должного места. Но в декабре 41-го они еще, конечно, не знали, что их ждут Сталинград, Курск и все остальное, и ощущение приближающегося конца не покидало многих из них.
   **
   6 декабря началось контрнаступление Красной Армии под Москвой.
   Оно не сразу получило должную оценку у германского верховного командования.
  -- Уже Западный фронт под командованием генерала Жукова начал громить фланговые группировки фон Бока севернее и южнее Москвы, уже войска Калининского фронта генерала Конева успешно двигались вперед, а во второй половине дня Гитлер созвал очередное совещание совсем не по поводу внезапного поворота дел под Москвой.
  -- Он доказывал своим генералам, что вермахт по-прежнему "располагает превосходством над Красной Армией", у которой "артиллерия достигла нулевого уровня", и потери "по меньшей мере в 10 раз превышают наши потери".
  -- Он потребовал выполнять "ранее поставленные задачи" и главное -- захватить нефтеносный район Майкопа, для чего пообещал перебросить с Запада свежую укомплектованную молодежью дивизию. На севере -- нужно окончательно отрезать Ленинград, который после этого "не сможет выстоять", и соединиться с финнами.
  -- Что же касается главного -- действий под Москвой, то здесь рассуждения фюрера оказались удивительно путаными. "Принципиально нет никаких сомнений и колебаний в отношении сокращения линии фронта", -- заявил он. Однако что это значит и какова новая линия фронта, никто не посмел уточнить.
  -- Зато понятие "сокращение линии фронта" очень скоро вошло во всеобщий обиход как удобное и более ласкающее слух, чем, например, "отступление" или "бегство".
   Даже 7 и 8 декабря Гитлер и Кейтель требовали от фон Бока продолжать наступление. Но нелепость таких приказов становилась слишком очевидной. Бок сообщил: "Группа армий ни на одном участке фронта не в состоянии сдержать крупное наступление... Если мы не сможем создать резервы, нам грозит опасность быть разбитыми".
   **
   Он докладывал об очень тяжелом положении Гудериана, о прорыве немецкого фронта восточнее Калинина и о том, что войска теряют доверие к своему командованию.
  -- Понизилась боевая мощь пехоты.
  -- Везде ведется прочесывание тылов.
  -- Между командующими армиями начались разногласия и трения. Противник глубоко прорвался на фронте 3-й танковой группы.
  -- Словом, картина оказалась такой тяжелой, что 8 декабря Гитлер, наконец, окончательно признал неизбежность не только полного отказа от любых попыток наступления на Москву, но и повсеместного перехода к обороне, и "сокращения линии фронта" со всем тем, что под ним подразумевалось.
   "Успех контрнаступления в декабре на центральном стратегическом направлении имел огромное значение, -- пишет маршал Жуков. -- Ударные группировки немецкой группы армий "Центр" потерпели тяжелое поражение и отступали. Но в целом враг был еще силен не только на западном, но и на других направлениях. На центральном участке фронта противник оказывал ожесточенное сопротивление, а успешно начавшиеся наши наступательные операции под Ростовом и Тихвином, не получив должного завершения, приняли затяжной характер".
   **
   Удар советских войск под Ростовом в конце ноября оказался для немцев более чем неприятным. Еще 28 ноября Хойзингер докладывал Гальдеру: "В районе Ростова создалось тяжелое положение. Противник ворвался в город. Население принимает участие в бою. Численно превосходящий противник оказывает сильное давление с севера. Следует ожидать, что наши войска оставят Ростов". На следующий день ожидания начальника оперативного отдела подтвердились целиком и полностью. Советские поиска вышибли из Ростова соединения 1-й танковой армии и стали успешно продвигаться на запад.
   **
   В германской ставке были потрясены, когда Рундштедт потребовал отступления от Ростова. Это было настолько непривычно для верховного командования -- оно ведь во второй мировой войне еще ни разу не отступало, -- что Гитлер заподозрил фельдмаршала в неверности ему, фюреру. Он не ограничился немедленным приказом об отставке Рундштедта, а сел в самолет вместе с шеф-адъютантом Шмундтом и полетел в Мариуполь к своему верному другу командиру лейб-штандарта СС Зеппу Дитриху, чтобы на месте "узнать всю правду". Но Дитрих убедил Гитлера в преданности Рундштедта и правильности его решений. Напрасно фюрер подозревал генералов: они верно ему служат! На обратном пути Гитлер сделал остановку в Полтаве у самого Рундштедта, имел с ним длительную беседу. Правда, отставку он не отменил, но доверие к фельдмаршалу было полностью восстановлено.
   **
   Этот эпизод недвусмысленно показывает, сколь беспочвенно противопоставлять друг другу Гитлера и генералов в 1941 г., как что делают некоторые историки на Западе.
   Разгром группы армий "Север" под Тихвином привел ставку в не меньшее замешательство, чем события у Ростова. Провалился план разрыва тыловых коммуникаций Ленинграда, выхода к Ладожскому озеру и установления непосредственной связи с финнами. Фельдмаршал Лееб и прежде неоднократно просил по телефону "свободы рук", чтобы отступить за Волхов. Теперь он явился в главную квартиру Гитлера и потребовал отставку: "он слишком стар и его нервы не выдерживают напряжения". Кончились привычные победы и триумфы. Желанную отставку фельдмаршал получил. Больше в строй он уже не возвращался.
   **
   В директиве N 39 от 8 декабря Гитлер, объясняя ситуацию, ссылался на снег и холода, напоминал об "одержанных больших победах" и уверял, что достигнуто "решающее ослабление" боевой мощи Красной Армии.
   Намерения верховного главнокомандования теперь состояли в следующем. Зимой 1941/42 г. "охранять завоеванные области на возможно более удобном оборонительном фронте, позволяющем сохранить силы, и одновременно подготовить Восточную армию к решению новых задач весной 1942 г.". Своей обороной армия обеспечит "необходимое хозяйственное использование оккупированных областей".
   **
   Группа армий "Юг" получила задачу "не допустить прорыва советскими войсками ее фронта между Азовским морем и Донцом, прочно удерживать район Харькова". С особым старанием ей следовало оборонять захваченный Крым и быстрее овладеть Севастополем, который продолжал упорно сопротивляться. Кроме того, войскам предстояло "еще зимой путем овладения Ростовом и излучиной Донца подготовить условия для наступления с целью захвата нефтяного района Майкопа".
   От фельдмаршала Бока директива требовала "после окончания операции против Москвы расположить силы так, чтобы можно было отразить русское наступление против фронта группы, нацеленного на Москву, и против ее левого фланга".
   **
   Генеральный штаб сообщил: он намеревается в течение зимы приложить все силы, чтобы полностью укомплектовать армию, "имея в виду еще стоящие перед нами на длительный период задачи". Группам армий следовало "создать по возможности глубокое эшелонирование, укрепить фронт различными инженерными средствами, использовать свои резервы для пополнения дивизий".
   **
   На всем Восточном фронте для поддержки обороны оставалось два воздушных флота (4-й и 1-й) и 8-й авиакорпус специально для группы армий фон Бока. Штабы ориентировались, что наступательные операции будущего года начнутся, вероятно, в апреле -- мае.
   Однако все это была лишь бумага. Подобных приказов германские штабы в периоды отступления всегда сочиняли великое множество, выбирая из своих стереотипов "наступать", "обороняться", "сокращать линию фронта" те, которые отвечали последнему мнению фюрера. Чем хуже шли дела на фронте, тем более далекими от реальности становились эти приказы и директивы.
   А реальность состояла в том, что, несмотря на эти приказы и директивы, отступление ширилось. Призрачными оказались надежды немедленно установить позиционный фронт. Контрнаступление Красной Армии успешно развивалось. Группа армий "Центр" под ударами советских войск откатывалась все дальше. Войска генерала Д. Д. Лелюшенко грозили глубоким охватом всей северной ударной группировки немцев. С фронта ее теснили дивизии генералов В. И. Кузнецова и К. К. Рокоссовского. На юге армия генерала Ф. И. Голикова энергично наступала на Сталиногорск, создавая угрозу тылу армии Гудериана.
   Центральный участок Восточного фронта разваливался.
  -- Дивизии и корпуса сообщали о страшных потерях. Солдаты бросали оружие и брели на запад с единственным желанием -- спастись.
  -- Отход временами превращался в паническое бегство. Массовый психоз охватывал отступающие колонны.
  -- В штабы поступали доклады об истреблении целых батальонов. Один из командиров корпусов 2-й танковой армии позже вспоминал: "Я до сих пор вижу перед собой длинные колонны безоружных оборванных солдат, бредущих по снежной пустыне".
  -- В бой бросалось все, вплоть до хлебопекарей и обозников, но сдержать это страшное бегство никак не удавалось.
  -- 10 декабря фон Бок сообщил о прорыве фронта 2-й армии у Ливен и о том, что образовался большой разрыв, который продолжает расширяться, а закрыть его нечем.
  -- Повсюду раздавались требования подкреплений, помощи, но застигнутое врасплох верховное командование не могло дать фронту никаких существенных резервов.
  -- Солдат Восточного фронта сразу же объявили героями, но они плевали и на это.
   **
   Вместо помощи Восточный фронт получил очередную речь Гитлера. Выступая 11 декабря перед рейхстагом, фюрер старался вдохнуть "боевой дух" в войска и объяснить приунывшей Германии, в чем же причина столь странного явления, что полная победа, до сих пор еще не одержана. Выспренно и замысловато говорил он о тяготах, с которыми встретился вермахт на Востоке: "Маршируя в бесконечных далях, мучаясь от жары и жажды, задерживаемые непроходимыми от распутицы дорогами, остановленные от Белого до Черного моря ненастным климатом, зноем июля и августа, ноябрьскими и декабрьскими вьюгами..., замерзая во льдах и снегах, они сражались... солдаты Восточного фронта. Приход зимы, естественно, задержит это движение. С приходом лета наступление продолжится".
   В этом перечислении имелось все: и климат, и грязь, и морозы.
   Отсутствовало лишь одно: советские войска, сорвавшие планы Гитлера и громившие теперь его армии под Москвой. Собственно с этой речи Гитлера и ведет начало та удивительная легенда буржуазной историографии, согласно которой виновником поражения под Москвой был "плохой климат".
   Таким путем немцам дали понять, что с надеждами на окончание войны покончено, что впереди -- новые тяготы и жертвы, а солдатам Восточного фронта разъяснили, что им предстоит еще долго "замерзать во льдах и снегах" и готовиться к новому походу.
   **
   В генеральном штабе сухопутных сил после речи фюрера начали сразу прикидывать: с чем же армия сможет выступить весной в новый поход.
   Когда Гальдер посовещался об этом с начальником организационного отдела, оба пришли к ряду печальных выводов.
  -- Положение с производством танков таково, что "мы вообще далее не сможем вести войну".
  -- Аналогичная картина -- со штурмовыми орудиями.
  -- Обнаружился острейший кризис в снабжении армии горючим. Еще в октябре до 80% легковых машин, годных к использованию, вообще не получали ни капли бензина. В ноябре пришлось ввести жесткие ограничения в потреблении горючего для флота и авиации (для линкоров на 30%, для подводных лодок на 50%, после чего почти все линкоры, за исключением "Адмирал фон Шеер", лишились возможности вести операции, что представляло собой чистый выигрыш для Англии).
  -- Забегая несколько вперед, заметим, что с октября 1941 г. до марта 1942 г. германская армия потеряла 74 тыс. автомашин, а получила от промышленности только 7 тыс., т. е. 90% потерь не было восполнено.
   **
   Нужно было срочно решить, что же делать дальше. В среде различных групп нацистского высшего военного руководства появилось несколько вариантов нового стратегического решения: 1) предложить Советскому Союзу переговоры о мире, 2) отступить в Польшу, 3) отступить за Днепр, 4) любой ценой остановить отступление и стабилизировать фронт вблизи Москвы.
   **
   Немедленно указания фюрера были переданы во все штабы и войсковые части Восточного фронта:
  
  -- "1. Держаться и бороться до последнего. Ни одного шага назад не делать добровольно. Прорвавшиеся подвижные части противника должны быть отброшены.
  -- 2. Тем самым добиться выигрыша времени для: а) улучшения работы транспорта, б) подвода резервов...
  -- 3. Направить энергичных офицеров для того, чтобы: а) на железнодорожных станциях ускорять поезда и полностью их использовать, б) организовать снабжение, в) собирать отбившихся от своих частей и отправлять вперед...
  -- 4. Все имеющиеся на родине и на Западе соединения перебросить на Восток".
   В группу армий "Север" направлялись две дивизии и три отдельные части. В группу армий "Юг" -- две дивизии. "Все остальные силы -- для группы армий "Центр". Чтобы ускорить переброску резервов, авиация предоставляет дополнительные самолеты".
   Далее следовало:
  -- "5. У военнопленных и местных жителей беспощадно отбирать зимнюю одежду.
  -- 6. Все оставляемые хутора сжигать.
  -- 7. Команды истребителей партизан снабжать на родине хорошим зимним снаряжением...
  -- 9. Там, где фронты стабилизировались, моторизованные дивизии использовать в качестве пехоты, а автомашины направлять для пополнения танковых дивизий".
   Наконец Гитлер сообщал, что Италия, Венгрия и Румыния выставят в 1942 г. крупные силы, которые прибудут как только начнется снеготаяние, и они смогут двигаться вперед.
   **
   Программа Гитлера намечала основы перехода к прямому и более жесткому осуществлению доктрины "тотальной войны".
   Контрнаступление Красной Армии ширилось. Калининский, Западный и Брянский фронты продолжали развивать успех. На правом крыле Западного фронта советские войска выходили к рекам Лама и Руза. На левом -- с боями форсировали Плаву, Оку и подходили к Калуге.
   **
   Ярость Гитлера обрушилась на тех генералов, кого он хотел представить главными виновниками неудач или от кого намеревался избавиться по тем или иным причинам.
  -- В декабре 1941 г. -- начале января 1942 г. были отстранены, помимо Браухича, Рундштедта и Лееба, также фельдмаршал Бок, Гудериан, командующий 2-й армией Вейхс, командующий 17-й армией Штюльпнагель.
  -- В январе 1942 г. ушли в отставку генералы Гепнер и Штраус.
  -- Но и это мало помогло. В войска шли один за другим самые жестокие приказы: держаться любой, самой крайней ценой! 26 декабря вновь последовала директива Кейтеля от имени Гитлера: "В обороне сражаться за каждую пядь земли до последней крайности. Только так можно нанести врагу кровавые потери, ослабить его моральный дух и реализовать бесспорное превосходство немецких солдат".
  -- Но о каком превосходстве могла идти речь, когда разгромленные гитлеровские войска отступали по всему центральному участку фронта?
   **
   Контрнаступление Красной Армии под Москвой означало важнейший поворот военных событий в пользу СССР и оказало первостепенное влияние на весь ход второй мировой войны.
   **
   Декабрьские события 1941 г. потрясли германское военное руководство. Сознание офицеров германской армии, способных в интеллектуальном отношении на что-то большее, чем убежденно тупое повторение сказанного Гитлером, постепенно стало освобождаться от военных химер, рожденных безумным фанатизмом творцов гитлеровского рейха и его военных вождей. Все бледнее и абстрактнее становились привычные понятия: скорая победа, завоевания, трофеи, военный гений фюрера, непобедимость вермахта, превосходство германского солдата.
   Со страхом, отгоняя собственную крамолу как преступление перед совестью, присягой "вождю" и ложно понимаемым авторитетом нации, начинали они мыслить иными категориями. Среди последних все настойчивее утверждались такие, как бесперспективная война, шаткость военных успехов и превратности человеческой судьбы вообще.
   А советский народ и его Вооруженные Силы выполняли теперь важнейшую военно-политическую задачу, состоявшую в том, чтобы вырвать стратегическую инициативу из рук врага и создать перелом в ходе войны. "Победа под Москвой означала, что советский народ под руководством партии сумел преодолеть трагические последствия внезапного нападения фашистской Германии, изменить в ходе тяжелого единоборства соотношение сил. Она показала, что война, несмотря на ее неудачное для советских войск начало, будет неизбежно выиграна Советским Союзом".
   **
   Еще никогда прежде вермахт не стоял перед кризисом такого масштаба, как в ноябре -- декабре 1941 г. Здесь назревало нечто большее, чем просто военная неудача или срыв стратегического плана, хотя и то и другое занимало свое место в логике развертывающихся событий. Здесь сплетались воедино невыносимая для сознания лидеров третьей империи и германского милитаризма угроза потери нацистского идеологического, военного и государственного престижа; мрачная перспектива затяжной войны на Востоке со всеми ее не поддающимися учету превратностями и поворотами, с колоссальными требованиями, к удовлетворению которых рейх не был готов; крах той доктрины, создателями которой были фюрер и генеральный штаб и которая признавалась автоматически победоносной.
   Подошел к концу тысяча девятьсот сорок первый год.
   В кровавых закатах Московской битвы исчезла иллюзия победы, питавшая захватчиков.
  
   См. далее...

Д.М. Проэктор

Агрессия и Катастрофа. Высшее военное руководство фашистской Германии во второй мировой войне. Издание 2-е, переработанное и дополненное. Издательство "Наука". Москва 1972

  
  
 Ваша оценка:
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023