Пиджак - на армейском лексиконе офицер, выпускник гражданского ВУЗа призванный на военную службу.
После окончания средней школы Александр пытался поступить в пединститут, но, увы - не набрал проходного балла. По просьбе родителей, сосед по лестничной площадке помог устроить сына на работу помощником слесаря, и почти год он только тем и занимался, что вместе с напарником, слесарем с почти сорокалетним стажем, разбирал и собирал топливные системы дизельных двигателей тепловозов, пригоняемых на их тепловозо-ремонтный завод чуть ли не со всего Советского Союза.
В следующем году вновь попытался поступить в тот же институт, но когда пришло время сдавать вступительные экзамены, у отца случился инфаркт от которого он так и не оправился. Врачи потом говорили, что сердце отца было изношено до такой степени, что напоминало сердце древнего старика, хотя, было ему в ту пору всего лишь сорок шесть лет.
Удивляться было нечему, поскольку отец еще в детстве перенес все тяготы и лишения, через которые прошли жители Поволжья. В их семье из семи детей выжил только он один, самый младший, а все остальные братья и сестры скончались в разные годы от голода, "испанки" или брюшного тифа. Когда подошло время служить в армии, призвался в пограничные войска. Великую Отечественную войну прошел от начала до конца, был трижды ранен, но всякий раз вновь возвращался в строй. Успел прихватить войну с Японией, после чего ещё больше полугода прослужил на советско-китайской границе. В родную Астрахань вернулся весной 1946 года, а уже в мае женился на своей однокласснице, ждавшей его долгие годы военного лихолетья.
Осенью 1966 года Александру самому пришло время идти на военную службу. Призывной комиссии так и заявил - хочу, мол, служить в пограничных войсках, где служил покойный отец, и спустя пару месяцев стоял на плацу Иманского пограничного отряда, где такие же "салаги" как он сам, проходили курс молодого бойца. После прохождения КМБ, службу продолжил на пограничной заставе "Нижне-Михайловская", располагавшейся возде реки Уссури.
С первого же дня службы в пограничных войсках усвоил самое главное - она, эта самая служба, не только почетная, но еще и беспокойная во всех отношениях, а порой, даже и опасная. Граждане сопредельного государства, коим являлся Китай, в ту пору затеяли у себя "культурную революцию", и все эти хунвэйбины и цзаофани вели себя настолько нагло, что их даже не пугало возможное применение оружия советскими пограничниками. Дошло до того, что сами китайские пограничники заступающие на охрану границы, практически каждый день выходили на берег Уссури, и сняв штаны, выставляли свои голые задницы в сторону несущих службу советских пограничников.
Такое безобразие продолжалось до тех пор, пока замполит заставы не нашел весьма оригинальный способ борьбы с ним. По его указанию пограничники сколотили из досок раму размером два на три метра, и обтянули её двумя сшитыми друг с другом простынями. Потом, один из дембелей, ещё до срочной службы окончивший художественное училище имени Мухиной в Ленинграде, нарисовал черной краской графическое изображение улыбающегося Мао Цзедуна.
Портрет с ночи подтащили к берегу Уссури, и уложили на землю. А утром, как только китайские погранцы приступили к своему голозадому ритуалу, портрет "кормчего" подняли, подперев его двумя шестами. Стоящие "раком" китайцы не могли сразу увидеть кому именно они показывают свои голые ляжки, но зато, это сразу заметил командовавший ими офицер. Он что-то крикнул своими подчиненным, и те, как по команде вскочив с земли, подтянули брюки.
В тот же день представитель сопредельной стороны добился встречи с командиром заставы, и предъявил ему претензии по поводу "вероломства" советских пограничников. А тот, в свою очередь, сказал китайскому коллеге, что портрет Мао будет устанавливаться всякий раз, как только его подчиненные выкинут что-нибудь подобное. Китаец заверил командира заставы Стрельникова, что ничего подобного его подчиненные делать не будут, но он не гарантирует того, что местные жители последуют их примеру.
Китайцы действительно перестали оголять свои зады, но провокации на этом не прекратились. Летом, после того как сошло половодье, толпы аборигенов с раннего утра до позднего вечера переплывали на лодках на остров Даманский, и на виду у советских пограничников косили там сочную траву. Попытки нагнать непрошенных гостей с острова, зачастую перерастали в стычки и мордобой. А однажды случилась массовая драка, в которой с обеих сторон участвовало не меньше сотни человек. Ох, и наваляли же тогда погранцы узкоглазым.
Александр отслужил почти год, когда из Москвы пришел приказ о сокращении срока службы пограничникам с трех до двух лет. До чего же весело было в тот день на заставе. Вместе с законными дембелями, у кого срок трехгодичной службы заканчивался осенью, не меньше радовались и те, кто прослужил почти два года. Вот только рано они радовались - дембельнуться в срок смогли всего лишь несколько человек. Что-то, где-то там не срослось, и доукомплектование заставы за счет нового призыва затянулось аж до марта месяца, в связи с чем, большинству старослужащих с дембелем пришлось подзадержаться.
А осенью 1968 года подошла очередь и самому Александру идти на дембель. Ворота заставы с дембельским чемоданчиком он пересек за неделю до наступления Нового года, а в родную Астрахань добрался только к Рождеству.
Стрельников уговаривал его остаться на сверхсрочную службу, но Александр принял несколько иное решение - еще раз попробовать с поступлением в институт, куда для таких как он дембелей срок подачи документов был определен маем месяцем.
А весной он узнал из газет и по радио, что их застава подверглась вероломному нападению со стороны китайцев, и там случилась большая беда. Стрельникова и еще нескольких пограничников китайцы не просто убили, но еще и надругались над их мертвыми телами. А его напарник по наряду сержант Юра Бабанский, за проявленное мужество и героизм, был представлен к званию Героя Советского Союза. И кто знает, что сталось бы с ним самим, останься он на сверхсрочку. Александр даже думать об этом не хотел.
Вступительные экзамены сдавал при полном параде, и практически все экзаменаторы даже не спрашивали его по теме вопросов в билетах. Всех почему-то интересовала его служба на героической заставе.
Пять лет учебы пролетели как один день, и после окончания института Александр был распределен на работу в одну из средних школ города, в которой пожилой учитель по истории скоропостижно скончался от инфаркта.
И началась рутинная работа.
Пока работал в школе, успел пожениться, а спустя год развестись, так и не обзаведясь собственными детьми. Дважды "партизанил", и к 1979-му году в его военном билете стояла запись - "старший лейтенант запаса". А когда в декабре ввели войска в Афганистан, одного из учителей их школы вызвали в военкомат, и предложили послужить пару лет в составе ОКСВА. Тот отказался, мотивируя это тем, что его супруга беременная и ей трудновато придется воспитывать без мужа двоих детей старшему из которых всего три года.
От парня сразу же отстали, а вот Александр как раз наоборот, прослышав про такую возможность, сам решил напроситься в Афган. Но в военкомате, куда он обратился с соответствующим рапортом, ему прямо сказали, что по воинским учетам он проходит как офицер запаса КГБ, и если он действительно хочет служить в Афганистане, то обращаться ему надобно в свою "контору".
Последовав совету, Александр обратился туда почти сразу, но тамошний кадровик лишь улыбнулся, и вежливо отказал в его просьбе, мотивируя это тем, что в его "услугах" органы госбезопасности пока не нуждаются. Тем не менее, рапорт Александра он всё-таки сунул в свою папку. А еще он спросил, является ли Александр членом Коммунистической партии, и когда тот ответил отрицательно, порекомендовал ему для начала вступить в партию и только потом принимать столь ответственное решение.
И Александр словно зациклился. С этого дня он "хвостом" таскался за секретарем первичной партийной организации школы, а тот, уже не зная куда деваться от назойливого "карьериста", вынужден был пригласить его на одно из заседаний "первички", где он сам и остальные партийцы, устроили Александру конкретную головомойку. Ему популярно объяснили, что даже если от него примут заявление о принятии в партию, он будет пятым по счету в очереди таких же страждущих, и не факт, что его заявление будет положительно рассмотрено лет эдак через пять.
Все дело в том, что согласно разнарядке райкома партии, их школа могла рекомендовать в партию не более одного кандидата в год. Это в рабочих коллективах не существовало никаких ограничений по приему в ряды партии, поскольку, еще ВКПб, а потом и КПСС, считалась рабоче-крестьянской. Про прослойку из интеллигенции в партийном Уставе было сказано как бы вскользь, а посему, отношение к её представителям было соответствующим. Старпёры, засевшие в партийных комиссиях райкомов, почему-то считали интеллегентов ярыми карьеристами, вступающими в ряды партии сугубо из корыстных побуждений.
Но Александру крупно повезло. Двое "очередников" убыли из очереди в связи с переходом на работу в другие школы. Еще один, уехал с семьей на жительство в Сибирь. Туда, где строилась БАМ. Теперь, в очереди за вожделенным партийным билетом осталось двое человек, и уже через год Александр наконец-то добился своего, став кандидатом в члены партии. А еще через год, секретарь райкома вручил ему заветную красную "корочку".
К тому времени Александр и думать уже перестал про то, что когда-то писал рапорт с просьбой направить его в воюющий Афганистан. Тем более, что в его личной жизни все стабилизировалось лучше некуда. Выпускной класс, где он был классным руководителем, по итогам учебного года РОНО признал самым лучшим по успеваемости не только в их школе, но и среди школ района. Из 18-ти выпускников пятеро получили серебрянные медали, а двое - золотые. Самого Александра признали лучшим по профессии и в торжественной обстановке ему был вручен соответствующий диплом.
Существенные изменения произошли и по партийной линии. Прежний секретарь первичной партийной организации школы ушел на заслуженный отдых, и на отчетно-перевыборном собрании коммунистов, было принято единогласное решение об избрании на освободившуюся должность именно Александра, как одного из самых достойных и перспективных партийцев.
А летом 1983 года, когда только-только закончился учебный год и Александр засобирался уходить в отпуск, его вдруг пригласил к себе директор школы. Он сообщил, что Александра просили позвонить в Управление Комитета государственной безопасности по телефону, номер которого, директор записал на листке бумаги. Директор поинтересовался у Александра о причине повыышенного внимания к его персоне со стороны органов, но тот ничего путного не смог ему ответить. Тут же, в присутствии директора, он позвонил по указанному в записке номеру телефона, и безвестный корреспондент сообщил, что на следующий день ему необходимо прибыть в Укравление ровно к девяти часам утра. Александр попытался было узнать о причине столь неожиданного вызова, но телефонная трубка ответила короткими гудками.
- Ты, случайно, ничего не натворил, за что могут к ответственности привлечь? - поинтересовался директор. - Может быть ляпнул что-нибудь не подумавши?
Александр только пожал плечами.
- Ну, ты это, поставь меня в известность, зачем же тебя туда вызывали, - не унимался директор. - Надо же мне знать, к чему готовиться. С органами шутки плохи, тем более сейчас, когда Андропов в стране начал гайки закручивать.
На следующий день, точно в обозначенное время Александр вошел в вестибюль УКГБ, и предъявив паспорт вахтеру в звании прапорщика, сказал лишь одну фразу: "Меня вызывали". Вахтер кому-то позвонил по телефону, и через минуту в вестибюле появился мужчина лет сорока в гражданской одежде, предложивший посетителю следовать за ним. Поднявшись этажом выше, Александр оказался возле двери на которой кроме номера кабинета не было каких-либо иных табличек с указаним должности и фамилии его владельца. Сопровождающий сотрудник открыл дверь, и жестом пригласил Александра пройти внутрь кабинета, сам же, закрыв за ним дверь, в кабинет входить не стал.
Кабинет оказался довольно большим, аж в три окна. Посреди него стоял огромный полированный стол в виде буквы "Т" с расставленными возле него стульями. Точно такие же стулья стояли возле одной из стен. Судя по всему, хозяин кабинета был каким-то большим начальником, частенько проводящим рабочие совещания с подчиненными, и по числу стульев можно было определить примерное их количество.
Из-за стола вышел седовласый мужчина, в форме полковника органов госбезопасности. Он подошел к Александру, и поздоровавшись с ним за руку, предложил присесть за стол.
После этого, он взял со стола картонную папку с надписью "Личное дело" на обложке и грифом "Секретно" в правом верхнем углу. Александр не разглядел рукописную надпись на кого именно заведено это дело, но чисто интуитивно догадался, что оно заведено на него.
- И когда только успели, - подумал он, но ничего не сказав, стал ожидать дальнейших действий полковника.
А тот, свой разговор начал издалека. Сначала он поинтересовался чем сейчас занимается Александр, как обстоят его дела на работе и в семейной жизни. Не забыл спросить и за дела партийные. Александр односложно отвечал на все вопросы, мысленно просчитывая причину столь неожиданного вызова в "контору". Словно подслушав его размышления, полковник вытащил из дела листок бумаги, и Александр сразу понял в чем дело.
То был его рапорт с просьбой направить в Афганистан.
- Ну так как, еще не передумали ехать в Афганистан? - поинтересовался полковник.
Александр хоть и ожидал подобный вопрос, тем не менее, несколько подрастерялся. Сказать положительно, значит слукавить. За прошедшие более чем три года, он уже несколько поостыл в своем прежнем порыве исполнения интернационального долга в чужой стране. В то же время, отрицательный ответ высветил бы некую неуравновешенность его характера. Решил дать обтекаемый ответ.
- Если Родина считает, что мое присутствие в Афганистане крайне необходимо, я, как член партии, просто обязан там быть и выполнить любое её задание.
Полковник еле заметно улыбнулся, видимо поняв, что его вопрос поставил собеседника в крайне неловкое положение.
- Мы довольно долго изучали вашу кандидатуру для выполнения одного, очень важного государственного задания, и пришли к выводу, что вы обязательно справитесь с ним. - Полковник явно последовал примеру Александра, избрав тактику некой недосказанности.
- От вас сейчас требуется только одно - сказать "да", или "нет". И если вы ответите положительно, мы продолжим нашу беседу, а если нет, на этом и ограничимся.
Александр понял, что попал в хитроумно расставленную словестную ловушку, и продолжить разговор с использованием тактики иносказательности у него уже не получится.
- Да, я согласен, - решительно ответил он.
- Вот и чудненько, - заулыбался полковник, - тогда продолжим наше общение. Как вы смотрите на то, если мы направим вас на учебные сборы в Туркмению?
- А что это за сборы? - поинтересовался Александр.
- Сборы по подготовке специалистов для дальнейшей работы в Афганистане, - уклончиво ответил собеседник. - Могу сказать только одно - впереди вас ждет очень интересная и весьма нужная для страны работа. Какая именно, обо всем этом вы узнаете на месте пока будете проходить обучение. Надеюсь, что стрелять из автомата вы еще не разучились?
- На срочной службе ходил в отличниках боевой и политической подготовки, - ответил Александр. - А что, много придется стрелять?
- Не думаю что много, но наверняка придется - рассмеялся полковник. - На войне как на войне, а там всякое случается. Но это в крайнем случае, когда действительно припрет, а вообще-то ваша работа будет связана с несколько иными делами, где от вас потребуется наблюдательность, коммуникабельность, умение разговорить собеседника даже в тех случаях, когда он не горит желанием общаться с вами. Одним словом, основным вашим оружием в Афганистане будут ваши всевидящие глаза, всеслышашие уши, и,щ конечно же, подвешенный язык.
- Уж не политработником ли я там буду?
- Нет, не политработником. Для этого есть другие люди, которые наверняка справятся с этим делом намного лучше вас. Еще раз повторюсь - обо всех деталях предстоящей службы вы узнаете непосредственно на учебных сборах. А пока же, говорить что-либо откровенно, не считаю целесообразным. Ну, так как?
- Я согласен.
- Ну, вот и чудненько. А пока же отдыхайте, и ждите вызова, о котором вы узнаете примерно в конце июля.
- И как же вы узнаете где я буду отдыхать? - удивился Александр. - Я ведь могу укатить в какую-нибудь тмутаракань, где нет ни телефонов, ни почты.
- А вот это уже не ваши проблемы, - заверил полковник, и улыбнувшись продолжил - Будьте уверены - из-под земли достанем, в море выловим, но обязательно найдем когда это потребуется.
- А как же мне быть на работе, что директору школы говорить? Ведь он же наверняка спросит, зачем меня к вам вызывали.
- Директору так и скажете - вызывали, чтобы предложить еще раз послужить Родине. Вы же, как-никак офицер запаса, а стало быть, когда Отчизне потребуется, она вправе отозвать вас с гражданки и направить на тот участок военной службы, куда посчитает нужным в силу сложившейся в стране ситуации. Остальное пусть домысливает сам. И да, еще, сразу решайте вопрос кто вместо вас останется за секретаря первичной партийной организации. Я так думаю, что при хорошем раскладе, обратно в свою школу вы вернетесь годика через два - три, не раньше. Да, постойте, я сейчас выпишу вам пропуск, а то ведь из здания не выпустят.
Уже сдавая вахтеру пропуск, Александр осторожно поинтересовался, что это за чин такой, у которого он просидел больше часа. Прапорщик ничего не ответил, а только показал на висящую в фойе доску объявлений. Там, кроме прочих объявлений, был вывешан график приема граждан руководством Управления с указанием должности, ФИО и номера кабинета. В кабинете, в котором он только-что побывал, прием граждан вел заместитель начальника Управления...
В дальнейшем, все именно так и произошло, как говорил полковник. Александр успел отгулять большую часть отпуска, передать все партийные документы одному из членов их "первички", как однажды вечером в его квартире зазвонил телефон. Звонивший представился дежурным по УКГБ. Убедившись в том, что разговаривает с нужным ему человеком, дежурный передал устное распоряжение руководства, согласно которому, утром следующего дня Александр должен был прибыть в Управление.
В Управлении его встретил кадровик которому несколько лет тому назад он отдал свой рапорт. В этот раз на погонах офицера госбезопасности появилось еще по одной звездочке. Капитан попросил следовать за ним, и войдя в свой кабинет, достал из сейфа пакет в котором лежало командировочное удостоверение выписанное на имя Александра, деньги в сумме триста рублей, а также проездные документы до Ашхабада и обратно. Правда, железнодорожные билеты были только до Ашхабада, а на обратную дорогу бланк воинского требования с печатью и подписью.
Уже через неделю Александр был в Ашхабаде. На перроне железнодорожного вокзала к нему подошел мужчина средних лет, предъявивший удостоверение сотрудника КГБ Туркменской ССР. Он пригласил его в стоящую на привокзальной площади "шестерку" и вдвоем они поехали по городу. Минут через двадцать они оказались возле трехэтажного здания гостиницы.
- Обустраивайтесь в гостинице, там вам уже забронирован одноместный номер. До понедельника вы предоставлены самому себе, можете походить по городу, посмотреть достопримечательности. А в понедельник, ровно в девять утра, за вами заедет автобус. К этому времени вы должны полностью рассчитаться за гостиницу и ожидать на улице.
- А куда мы поедем, и почему за одним человеком пришлют целый автобус? - поинтересовался Александр.
Сотрудник хитро улыбнулся, и попрощавшись с ним жестом руки, сказал лишь:
- Отдыхайте.
Александр последовал совету сопровождающего, и два последующих дня провел в поездках и походах по Ашхабаду. Побывал на базаре в центре города, отведал там всякой восточной вкуснятины. В гостиничный номер приходил поздно вечером и почти сразу заваливался спать. Гостинничная жизнь его совершенно не интересовала, равно как и телевизор стоящий в фойе, возле которого по вечерам собирались постояльцы гостиницы.
Утром в понедельник он сделал все так, как ему было сказано. Выйдя на улицу, он сразу обратил внимание на группу мужчин примерно такого же возраста как и он сам. Они сидели на большой скамье стоящей под свисающими ветками дерева, и о чем-то оживленно вели беседу. Завидев Александра, они разом замолчали и с любопытством устремили на него свои взоры. Он сразу все понял, и подойдя к ним, полушутя спросил:
- Кто здесь крайний на автобус?
Парни рассмеялись, и дружно встав с лавочки, по очереди поздоровались, называя свои имена.
ПАЗик подъехал ровно в девять. Это был не простой рейсовый автобус, какие обычно бегают из областного центра в районы сельской местности. Матерчатые шторы наглухо закрывали боковые и задние окна, и снаружи невозможно было разглядеть, есть ли в автобусе пассажиры, или их там нет. Водитель сразу предупредил вошедших, чтобы они ни окна, ни шторы не открывали, а довольствовались только тем, что смогут увидеть через лобовое стекло. А чтобы пассажирам не было душно, открыл верхние вентиляционные люки.
Автобус еще добрый час колесил по городу, каждый раз подъезжая к гостиницам, где точно также забирал ожидающих там людей. А когда все сидячие места были заняты пассажирами, автобус выехал за город.
Через пару часов он подъехал к окраине относительно большого населенного пункта. По табличке у дороги пассажиры поняли, что они въезжают в город Мары. Минут через пятнадцать - двадцать, преодолев мост через горную реку, автобус остановился возле КПП какой-то воинской части. То, что это была именно воинская часть, стало понятно по двум металлическим звездам на створках ворот и стоящему у двери КПП человека в военной форме.
Створки ворот раскрылись, и въехав на территорию части, автобус сразу же остановился.
- Станция Березай, кому надо вылезай, - пошутил водитель, открывая дверь автобуса.
К автобусу подошел офицер в форме капитана пограничных войск, и ни к кому конкретно не обращаясь, попросил следовать за ним.
На территории части располагались несколько кирпичных одно и двухэтажных зданий, а также деревянных строений барачно-модульного типа. Проходя мимо двухэтажного здания, прибывшие увидели стоящих на плацу военнослужащих, которым офицер отдавал какие-то распоряжения. В конце военного городка было еще одно КПП с воротами из металлических решеток и сетки рабицы. Сквозь сетку была видна еще одна большая территория, где также стояли одноэтажные кирпичные строения с большими металлическими воротами, судя по всему, складские боксы, в каких обычно хранится военная техника.
Возле одного из модульных строений капитан остановился и поросил приезжих построиться в две шеренги.
- В этом помещении вам предстоит жить весь тот период пока будете находиться в части. Чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов, сразу скажу следущее - вы находитесь на территории межокружного учебного центра пограничных войск КГБ СССР. Здесь действуют жесткие требования ко всем кто проходит службу в Центре, независимо от воинского звания. С первого дня вы должны четко уяснить для себя основные правила чего нельзя делать, а именно: курение только в строго отведенных местах, перемещение по территории строем в составе группы, форма одежды - военно-полевая, без знаков различия. Завтрак, обед и ужин, строго по расписанию с котором вас ознакомят, как ознакомят и с расписанием учебных и практических занятий. Теоретические занятия будут проходить в одной из аудиторий учебного корпуса вон в том здании, - капитан показал рукой на одноэтажное кирпичное здание стоящее неподалеку от места построения. - Практические, в зависимости от тематики, как на территории самого городка, так и на учебном полигоне. А сейчас я предлагаю всем проследовать в общежитие. Каждому из вас там уже подготовлена кровать со спальными принадлежностями и одна тумбочка на двоих для хранения личных вещей. Сами определяйтесь, кто, где будет спать. Через пятнадцать минут построение здесь же, пойдем обедать. И еще, заранее предупреждаю, что у нас не принято лезть с распросами к незнакомым людям, но если вас вдруг кто-нибудь спросит о цели вашего пребывания в учебном центре, для всех вы "партизаны" пограничных войск. Надеюсь, мне нет никакой необходимости объяснять что это означает. Еще вопросы есть? Нет, тогда разойдись!
А после обеда вновь было построение. На этот раз, разношерстная гражданская публика проследовала на вещевой склад, где каждому выдали бывший в употреблении комплект хэбэ, пилотку и ношенные, но вполе приличные яловые сапоги.
Остаток дня "партизаны" провели в свободном поиске. Переодевшись в военную форму, они приступили к более тщательному изучению всех закоулков военного городка. Как выяснилось, ворота между первой - "фасадной" его частью и тыльной стороной, закрываются только на ночь, а в дневное время они постоянно открыты, и стоящий возле них дневальный, совершенно не обращает никакого внимания на шастающих мимо него людей. А за воротами, кроме боксов для техники, новички обнаружили еще много чего интересного. Конюшню, например. То, что это была именно она, все догадались как только увидели выводимых оттуда оседланных лошадей. Чуть позже, севшие верхом ездовые, рысцой поскакали по краю пустыря занимавшего довольно большую площадь, одновременно выполнявшего роль футбольного поля и импровизированного ипподрома. А вдоль железобетонного забора ограждающего по внешнему периметру эту часть военного городка, расположились несколько учебных застав, с полагающимися в таких случаях смотровыми вышками, КСП, "колючкой" и всякого рода системами сигнализации и средствами визуального наблюдения. Так же, там имелись две полосы препятствия, спортивный городок, с волейбольной и баскетбольной площадками и различными спортивными сооружениями и снарядами.
Помня о предупреждении капитана передвигаться по плацу исключительно строем, новички пришли к единому мнению - в этот день там вообще не появляться, дабы не нарваться на глаза высокому начальству. Тем более, как выяснилось, в городке было аж два плаца, один - между административноым зданием учебного центра и клубом, а второй - возле столовой.
После ужина долго засиживаться не стали, и практически сразу завалились спать.
А утром следующего дня они познакомились со своим непосредственным руководителем. Им оказался военный, в возрасте лет сорока пяти, в морской форме и с погонами капитана первого ранга. Представившись присутствующим, он попросил называть его не иначе как "товарищ полковник".
- Чтобы ни у кого не возникало лишних вопросов ко мне, - начал полковник, - я вкратце обозначу основные задачи и цели вашего обучения в данном центре, чтобы вы твердо уяснили для себя самые главные вещи. Для начала я должен вам сказать, что всё то, чему вас здесь обучат, должно остаться в этих стенах и ваших головах. Вам придется дать соответствующую подписку о неразглашении, и только после этого мы начнем учебный процесс. Но прежде всего, я хотел бы услышать от вас, кто вы, откуда, когда, где и в качестве кого служили в пограничных войсках, какое воинское звание имеете в настоящее время, ваше семейное положение, ну, и так далее. Начем с вас - полковник пальцем указал на сидящего за первым столом курсанта.
Процедура представления затянулась почти до обеда. По ходу дела полковник задавал наводящие вопросы, некоторые из которых курсантам показались если не глупыми, то уж точно не совсем уместными и корректными. Ну, например, какая девичья фамилия была у его матери, или как звали его деда по материнской линии. Многие из отвечающих от таких вопросов впадали в ступор, и начинали лихорадочно вспоминать всю свою родословную.
- Я неспроста задаю вам эти вопросы, - подытожил полковник. - Все они есть в анкете, которую вам необходимо будет заполнить. Постарайтесь вспомнить всё о чем я сейчас вас спрашивал. Вопросы есть?
- Товарищ полковник, а можно вкратце рассказать про то, зачем нас всех здесь собрали? - поинтересовался один из курсантов.
- Всех это касается, - не дослушав его до конца, заметил полковник, - задавая вопрос, или отвечая на него, необходимо встать и представится по всей форме. Все вы сейчас люди военные и поэтому должны неукоснительно соблюдать воинскую дисциплину и требования Устава. На ваш вопрос отвечу кратко - обо всем этом вы узнаете в процессе обучения. А пока же, постарайтесь не бежать впереди паровоза. Если других вопросов не имеется, будем обедать.
После обеда курсанты вновь собрались в учебной аудитории, и неспеша заполнили четыре страницы анкеты. Полковник сидел за преподавательским столом и что-то писал в объемном журнале. одновременно отвечая на вопросы возникающие у подчиненных. А когда процедура заполнения анкет завершилась и все они легли на стол полковника, он раздал бланки Подписки о неразглашении сведений составляющих государственную тайну, где курсантам, после ознакомления с текстом, следовало вписать свои данные, дату заполнения и проставить подпись.
- Ну вот, начало положено, - резюмировал полковник. - А сейчас я попрошу разобрать общие тетради лежащие в шкафу. Каждому курсанту полагается по одной целой тетради, и одной половинке. Целую тетрадь необходимо пронумеровать, прошить нитью и скрепить мастичной печатью. Всё необходимое для этого лежит в коробке, там же, в шкафу. На титульном листе напишите - "Конспект по специальной подготовке курсанта такого-то", а верхнем правом углу - "Секретно". Эти тетради ежедневно, по завершению занятий, будете сдавать лично мне, а я, в свою очередь, буду передавать их на хранение в секретную часть учебного центра. Полутетради подписывать не надо, и храниться они будут постоянно при вас. В них вы будете конспектировать лекции по медицинской подготовке. Особо обращаю ваше внимание - только по медицинской подготовке, и ничего более. По завершению обучения, эти рабочие записи вы возьмете с собой в Афганистан, там они наверняка пригодятся вам в общении с профессиональными медицинскими работниками, и не только с ними.
Заранее предвижу ваши недоуменные вопросы, и чтобы не было недомолвок, открою маленький секрет - ваша группа создана для проведения определенной работы среди личного состава Сороковой армии. Какие именно конкретные задачи вам придется выполнять в Афганистане, вы узнаете только тогда, когда пересечете государственную границу. Я являюсь не только руководителем данных учебных сборов, но еще и вашим непосредственным командиром, там - за речкой. Так что, прошу любить и жаловать. Что же касаемо медицинской подготовки, то это всего-лишь легенда-прикрытие, под которой вы будете осуществлять возложенные на вас основные задачи. Но это вовсе не значит, что сей предмет вам знать не обязательно, как раз даже наоборот, медицинскую составляющую обучения вы должны знать как отче наш, особенно в рамках раздела освещающего деятельность санитарно-эпидемиологических служб. В первую очередь для того, чтобы в вашу легенду поверили те из медицинских работников, с кем вам доведется пересечься в Афганистане. Ну, да ладно, не буду утомлять вас чтезмерной риторикой - со временем сами сообразите что к чему.
И началась повседневная учебная рутина. Кроме медицинской подготовки, которая фактически свелась к изучению инфекционных и вирусных заболеваний, их симтоматики, а также способам лечения и проведения противоэпидемиологических мероприятий, курсантам пришлось осваивать дисциплины совершенно иного плана.
Основное место среди них занимала специальная подготовка, включавшая в себя ряд самостоятельных дисциплин, таких как: основы оперативно-розыскной работы, военная топография, минно-взрывное дело, радиосвязь. В огневую подготовку входили не только теоретические занятия по изучению ТТХ всех видов стрелкового и иного вооружения применяемого в Афганистане как советскими военнослужащими, так и моджахедами, но и практические стрельбы из оного. На учебном полигоне довелось вволю настреляться из всего того арсенала, что имелся в учебном центре. А еще они несколько часов наездили на военной авто и бронетехнике.
Были и несколько экзотические дисциплины, такие как изучение языка дари, Ислама, а также обычаев и быта народов населяющих Афганистан. Лекции по изучаемым дисциплинам читали как штатные сотрудники учебного центра, так и гражданские преподаватели привлекаемые со стороны. Навыкам оперативной работы обучал сам полковник, у которого, как выяснилось, за плечами была почти двадцатилетняя служба в органах военной контрразведки.
И хоть возбранялось слушателям учебных сборов общаться с остальными военнослужащими обучающимися в учебном центре, уже через неделю им стало известно, что параллельно с ними проходят обучение военнослужащие срочной службы, которые в ноябре будут направлены в Афганистан для прохождения дальнейшей службы в составе ММГ и ДШМГ, и вполне вероятно, что именно там - в Афганистане, их пути-дороги могут пересечься.
Когда подошло время завершения учебного процесса, полковник устроил своим подчиненным экзамен, проведя его в форме коллоквиума. Не по всем учебным дисциплинам, а только по основам ОРД и медицинской подготовке.
Четкими и аргументированными ответами своих подчиненных он остался доволен.
Все уже готовились к отъезду к месту дальнейшей службы, как вдруг, в учебный центр нагрянула представительная комиссия во главе с первым заместителем начальника Главного Управления пограничных войск КГБ СССР, генерал-лейтенантом Вертелко И.П.
Генерал не стал устраивать никаких проверок, а просто сказал перед строем выпускников учебного центра несколько напутственных слов, перед тем как те отбудут к месту дальнейшей службы. С "партизанами" он провел отдельную встречу, на которой пожелал всем успешной работы на весьма трудном и опасном поприще военного контрразведчика.
А потом, все "партизаны" разъехались по домам и стали ожидать вызова в Москву. Перед отъездом полковник собрал своих подчиненных в учебной аудитории, и рассказал как будет проходить их переброска к месту дальнейшей службы. В Москву все должны прибыть на основании соответствующего приказа, который будет доведен до их сведения через региональные УКГБ. И произойти это должно примерно в середине декабря, в связи с чем, все должны постоянно находиться по месту жительства на "товсь", и не покидать его более чем на сутки. Полковник также продиктовал список предметов, вещей и документов, которые необходимо прихватить с собой перед отъездом в Афганистан.
Вернувшись домой, Александр первым делом появился в школе. Ему следовало сдать партвзносы за истекшие три месяца, и сделать соответствующую отметку об этом в партбилете. Только после этого он мог идти на прием в райком партии с заявлением о снятии с учета. Правда, там не обошлось без скандала, который ему устроил второй секреталь райкома. Не зная истинной причины по которой молодой член партии решил снизить показатель численности партийцев в их районе, он стал обвинять его во всех смертных грехах, и успокоился лишь только тогда, когда Александр объяснил рьяному партаппаратчику, куда отбывает в самое ближайшее время.
Ровно через три недели его вызвали в Управление КГБ где вручили проездные документы до Москвы, и уже через трое суток он проходил собеседование с представителем военной контрразведки центрального аппарата в звании майора. Расставаясь, майор, как бы между прочим, поздравил Александра с профессиональным праздником советских контразведчиков.
Покидая коридоры Лубянки, Александр повстречался с двумя "партизанами" из числа обучавшихся в Марах. Договорились вечером "обмыть" встречу, а заодно отметить праздничную дату своей новой профессии.
В ресторане гостинницы "Комета", где, как оказалось, все трое поселились, в тот вечер им пришлось сдвигать два стола, поскольку, кроме них туда подошли поужинать еще трое "партизан". Отлично отдохнули.
Утром следующего дня состоялось собеседование в ЦК КПСС. После непринужденного разговора с пожилым инструктором, последний ознакомил Александра с Правилами поведения советских граждан за рубежом, и предложил подписаться под сим документом. Потом, вдвоем они проследовали в Общий отдел, где Александр сдал на хранение свой партийный билет.
Во второй половине того же дня, он вновь побывал на Лубянке, где кадровик выдал ему под роспись служебный заграничный паспорт, одновременно забрав общегражданский паспорт.
А потом был перелет рейсовым ТУ-134 из Москвы в Кабул с промежуточной посадкой в Ташкенте. В Кабульском аэропорту их самолично втретил полковник, дожидавшийся подчиненных сидя в "Таблетке", которая доставила всех прибывших в Кабульский военный госпиталь. В одном из модулей для медицинского персонала, им было предоставлено три комнаты, где кроме двух металлических кроватей стоял стол и два стула, а рядом с входной дверью было оборудовано некое подобие шкафа без дверок, предназначенного для хранения верхней одежды.
В тот же день выяснилось, что кроме них в модуле обустроились еще пятеро "партизан", накануне прилетевшие из Ташкента на военно-транспортным самолете. Все пятеро жили в Узбекистане и им не было никакой необходимости делать крюк с перелетом в Москву и обратно. Все необходимые процедуры связанные с оформлением документов, они прошли в Ташкенте.
Полковник ознакомил вновь прибывших с порядками установленными в военном госпитале и попросил подчиненных неукоснительно их соблюдать. Потом, все шестеро проследовали вместе с ним на вещевой склад и в столовую. На складе каждому выдали по комплекту форменной одежды, а в столовой поставили на пищевое довольствие.
Перед обедом полковник вновь появился в их модуле, и собрав всех вновь прибывших в одной из комнат, попросил сдать ему заграничные паспорта и все остальные документы удостоверяющие их личность.
- А нам выдадут какие-нибудь документы? - спросил кто-то из "партизан".
- А они вам нужны? - вопросом на вопрос ответил полковник. - Там где вам придется нести службу, документы не потребуются. Вас представят командованию и офицерам с которыми в дальнейшем вы будете контактировать, а что до остальных военнослужащих, то им нет никакого дела до ваших персон. И вообще, постарайтесь как можно меньше заводить знакомств среди военнослужащих и гражданского персонала военного госпиталя, дабы у них не возникло лишних вопросов в ваш адрес. Ну, да ладно, обо всем этом поговорим послезавтра, когда прибудет последняя группа из Ташкента, а пока отдыхайте, обживайтесь, осматривайтесь и привыкайте к новым условиям армейской жизни. Если возникнут вопросы, найдете меня в соседнем модуле, вторая дверь справа по коридору.
Вечером все шестеро собрались в одной из комнат модуля, где с чувством, с толком, с расстановкой распили три бутылки водки привезенные из Союза. Чуть позже к ним присоединились остальные пятеро "партизан", и возлияния продолжились до полуночи. А когда все запасы спиртного были приговорены к уничтожению, на "автопилоте" разбрелись по своим комнатам.
Следующий день начался с того, что еще до завтрака в госпиталь доставили несколько раненых военнослужащих. Носилки с ними сгрузили с двух грузовых машин, и санитары из числа солдат срочной службы, перенесли их в большую брезентовую палатку. Из разговора врачей стало известно, что все раненые - разведчики, попавшие в засаду при проведении войсковой операции в провинции Газни. В тот же день командир взвода разведки, получивший тяжелое ранение в голову, не приходя в сознание, скончался.
Для вновь прибывших этот случай стал неким предупреждением, что они находятся не на какой-нибудь заморской экскурсионной прогулке, а на самой, что ни на есть настоящей войне, где с каждым из них может случиться то же самое.
Во второй половине дня из кабульского аэропорта прибыла уже знакомая "Таблетка", доставившая в своем чреве еще шестерых "партизан". Полковник повторил вчерашнюю процедуру посвящения новичков в местные порядки, а их коллеги, вторые сутки бесцельно обретающиеся в госпитале, наблюдали за всем этим с неким чувством снисхождения, если не превосходства, ощущая себя некими армейскими "дедами". За сутки нахождения на афганской земле, они успели много чего узнать и самолично увидеть, чтобы вечером красочно живописать об этом "новичкам", засыпавших новоявленных старожилов вопросами, щедро одаривая ответы на них очередной дозой спиртного.
Встреча с подчиненными, запланированная полковником на третий день их нахождения в Афганистане, проходила в красном уголке госпиталя. Полковник попросил одного из подчиненных плотно прикрыть входную дверь, после чего зачитал приказ за подписью Председателя КГБ СССР Чебрикова, в соответствии с которым в составе Третьего главного Управления создается оперативная группа специального назначения, напрямую подчиняющаяся руководителю данного Управления. В задачи группы входит проведение контразведывательной работы среди личного состава Сороковой Армии. Какие именно "специальные" задачи предстояло выполнять вновьиспеченным контрразведчикам, в том приказе ничего не было сказано.
- Товарищ полковник, - поднялся с места один из присутствующих "партизан", то бишь - контрразведчик, - а мы что, вместе с особистами будем выполнять поставленные задачи?
Полковник посмотрел на него словно баран на новые ворота, и ничего не ответив, жестом руки усадил на место.
- У кого еще есть подобные вопросы? - ни к кому конкретно не обращаясь, спросил он, обводя присутсттвующих пристальным взглядом. - Неужто вы думаете, что вас целых три месяца обучали медицинским дисциплинам только ради того, чтобы сделать из вас войсковых особистов? В приказе же чётко сказано - "оперативная группа специального назначения". А коли так, то усвойте для себя раз и навсегда самое главное - вы, все здесь присутствующие, с сегодняшнего дня являетесь членами специальной группы КГБ СССР, в задачи которой будет входить проведение специальных мероприятий контрразведывательного характера направленных на выявление каналов поступления из Афганистана в СССР наркотиков, оружия, а также валюты, золота и драгоценных камней. Предвижу закономерный вопрос - К чему была вся эта трехмесячная тягомотина с медицинской подготовкой? А вот в этом, как раз и вся фишка. То, о чем я сейчас скажу, записывать никуда не надо. Надеюсь, что вы и так все хорошо запомните.
Полковник на какое-то мгновение замолчал, как бы собираясь с мыслями, после чего, порывшись в лежащей на столе папке с документами, извлек из неё несколько листков бумаги скрепленных канцелярской скрепкой.
- Этот документ, - сотрясая бумагой в воздухе, и делая ударение на букве "у", полковник в очередной раз многозначительно обвел присутствующих пристальным взглядом, - есть ни что иное как секретная докладная записка родившаяся в недрах МВД, и адресована она ни куда-нибудь, а в ЦК КПСС. И в ней приводятся весьма любопытные факты, свидетельствующие о том, что в ряде регионов страны отмечены случаи надругательства над могилами погибших в Афганистане советских военнослужащих. Поначалу милиционеры посчитали, что это дело рук кладбищенских вандалов, но когда при осмотре одной из разрытых могил были обнаружены следы героина, а трупа в гробу не оказалось, было сделано предположение, что вместо трупа погибшего военнослужащего, в доставленном из Афганистана цинковом гробу в страну была ввезена крупная партия наркотиков.
- А как же так получается, - в очередной раз прервал его выступление любознательный контрразведчик, - что поступающие из Афганистана гробы с трупами не подвергаются соответствующей проверке после пересечения государственной границы?
- А как Вы можете себе представить данную процедуру? - вопросом на вопрос ответил полковник.
- Ну, например, вскрывать цинковые гробы, а после соответствующей проверки вновь запаивать их.
- А вы хоть представляете себе, сколько таких гробов порой пересекает государственную границу только за один день, причем, в большинстве случаев воздушным путем, и при этом, самолеты летящие из Афганистана не делают посадку ни в пунктах пропуска, ни даже в приграничной зоне? Несущественный вопрос вы сейчас задали, присаживайтесь и слушайте внимательно в чем конкретно будут заключатся ваши должностные обязанности, обязанности сотрудника контрразведки. Это всех присутствующих касается.
- Начну с самого главного - структуры нашего подразделения. Общая численность его сотрудников не будет превышать пяти десятков человек. По армейской классификации, мы чуть больше взвода, но далеко не рота. Отряд разбит на три самостоятельных подразделения, самый крупный по численности будет располагаться здесь, на базе кабульского военного госпиталя. Второе подразделение - в провинции Газни, на базе тамошнего военного госпиталя. Третье подразделение конкретного ППД иметь не будет, поскольку, его сотрудники службу нести будут по принципу мобильных групп командируемых к местам комплектования "груза двести". Напоминаю, если кто не знал или подзабыл, что "грузом двести", здесь - в Афганистане, называют доставляемые в СССР цинковые гробы с телами погибших военнослужащих.
Как я уже доводил до вашего сведения ещё в Марах, агентурная работа среди личного состава ОКСВА не ваше кредо, тем не менее, установление доверительных контактов с военнослужащими не возбраняется, равно как и не поощряется. Ваша основная задача заключается в том, чтобы ваши глаза и уши всегда были предельно внимательны, а мозги круглосуточно заняты анализом полученной из разных источников информации. Для непосвященных вы являетесь представителями эпидемиологической службы, в задачи которой входит установление причин смерти доставляемых в СССР покойников, и выявление среди них тех, чья смерть связана с заболеваниями эпидемиологического характера. В этом плане, вы не должны ни от кого скрывать, что работаете под эгидой пограничных войск, поскольку, именно пограничные войска ответственны за перемещение через государственную границу опасных грузов, способных впоследствии вызвать вспышку эпитемий на территории СССР. Это ваша основная легенда, под которой вы все будете работать.
А теперь о самом главном, о чем я могу вам сказать только сейчас.
Комитет государственной безопасности провел предварительную проверку информации МВД, и она нашла свое подтверждение на конкретных фактах. Так, при контрольном вскрытии одного из цинковых гробов с "грузом двести" доставленном в Узбекистан, вместо трупа там было обнаружено почти сорок килограмм опия сырца, а также полудрагоценные и драгоценные камни и несколько слитков серебра. Общая стоимость "груза", по оценкам экспертов таможенной службы, превысила десять миллионов рублей. В пересчете на стоимость автомашин марки "ГАЗ-24", на деньги вырученные от продажи контрабандного товара, можно приобрести более семисот легковушек представительского класса, и реализовав их, хотя бы в том же Узбекистане, получить дополнительную прибыль, как минимум вдвое превышающую стоимость контрабандного груза.
Одним словом, получатель подобного "цинка", в одночасье становится очередным подпольным миллионером со всеми вытекающими последствиями.
Проверка, проведенная особистами по месту формирования данного "груза двести", так и не дала четкого ответа на вопрос: Кто же конкретно причастен к отправке контрабанды в Союз? Но есть предположение, что такой груз не мог быть отправлен без ведома, а скорее всего, под непосредственным руководством старших офицеров воинской части по месту службы погибшего военнослужащего. Но это, всего-лишь ничем не подтвержденное предположение. Вполне возможно, что в скорбной цепочке формирования и отправки погибшего на Родину, образовалась невидимая глазу посторонних брешь, которой и воспользовались преступники.
К чему я сейчас всё это говорю, надеюсь, вы все уже поняли. Именно вы будете теми людьми, кто по долгу службы обязан будет обнаружить эту самую "брешь". Заранее вынужден предупредить, что работа ваша будет сопряжена с определенным риском, поскольку, если вас вычислят те, кто ко всему этому причастен, а ими, повторюсь, могут быть кто угодно, вплоть до командования воинских частей, шансов на то, что они оставят вас в живых, равны нулю. Именно поэтому, я призываю всех к максимальной осторожности при проведении оперативно-розыскных мероприятий. Никакой самодеятельности при принятии решений, никаких лишних контактов выходящих за рамки легенды. Любое принимаемое решение в обязательном порядке согласовывать лично со мной.
- Товарищ полковник, - с места поднялся все тот же неугомонный контрразведчик, - А как же я, например, могу оперативно связаться с вами, если Вы будете находиться в Кабуле, а я где-нибудь на другом конце Афганистана?
- Резонный вопрос, - невозмутимо ответил полковник, - и я был бы крайне удивлен, если никто из присутствующих не озвучил его. Отвечаю - связь со мной вы будете поддерживать по двум официальным каналам. Все отчеты, справки и заключения о наличии или отсутствии признаков эпидемиологических заболеваний у покойников, вы будете пересылать через сотрудников фельдегерской связи. В экстренных случаях, когда появляется срочная информация, докладывать её в Кабул будете в зашифрованном виде, для чего старшие групп получат шифровальные блокноты, шифровально-дешифровальные книги, и разовые кодировочные таблицы. После утверждения в должности, старшие групп пройдут трехдневное обучение навыкам работы со всем этим шпиёнским хозяйством, и будут нести персональную ответственность, как за его сохранность, так и дальнейшее использование в работе. Зашифрованные донесения переправлять будете по существующим каналам радиосвязи которыми пользуются сотрудники особого отдела. Соответствующее распоряжение, на сей счет, уже завтра будет направлено особистам воинских частей, где вам придется работать. Только учтите, что особистам в том распоряжении, ничего не будет сказано о сути направляемой информации. Для них, вы не более чем сотрудники специального отряда эпидемиологической службы. Такая чрезмерная секретность необходима, поскольку нет никакой гарантии, что к контрабанде не причастны сами особисты.
Надеюсь, что все вы осознали меру ответственности, которая с этого момента ложится на ваши плечи. Мне же, остается лишь пожелать всем удачи в предстоящей службе, и возвращения домой целыми и невредимыми.
В тот же день произошло распределение по группам и Александр попал в третью группу, ту самую, что должна была мотаться по всему Афганистану...
Прошло вот уже семь месяцев, но Александр так ничего путного и не смог выявить из всего того, ради чего он, собственно говоря, находился все это время на чужбине. Обычная рутина с комплектованием скорбного "груза-200", не совсем понятные контакты с представителями похоронных команд, когда приходилось сиднем сидеть возле запаевыемых в "цинк" погибших военнослужащих, поднимать за погибших "третий" тост, слушая при этом, весьма специфические байки "гробовщиков", которые он, человек не лишенный чувства юмора, даже за черный юмор не мог посчитать.
Он даже начал сомневаться в целесообразности своего нахождения вдалеке от Родины, но именно в этот момент, произошло то, о чем их в свое время предупреждал полковник..
В тот день он находился в очередной командировке в провинции Парван, где вот уже несколько дней проводилась широкомасштабная операция по выбиванию духов с господствующих высот, откуда они контролировали практически все дороги ведущие в Пандшерское ущелье. Среди советских военнослужащих на ту пору заходила байка, что вся эта бодяга затеяна лишь с одной целью - захватить и вывезти подготовленный духами ценный груз, который они должны были переправить в соседний Пакистан для закупки оружия и боеприпасов. И за всем этим, стоял небезызвестный "Панджерский лев", то бишь - Ахмад-Шах Масуд. Что именно было этим самым ценным грузом, оставалось лишь догадываться.
Из Кабула поступила шифровка о взятии под особый контроль каждый подготавлеваемый "груз-200", а это означало лишь одно - Александр просто обязан был находиться при похоронной команде денно и нощно. Как назло, его напарник по комндировке накануне что-то не то съел, или не то выпил, в результате чего, сильно обдристался и с подозрением на инфекционное заболевание угодил в госпиталь.
Тот "цинк" он заприметил сразу. Не потому, что он был каким-то особенным. Насторожило совсем другое. В палатке где формировался специфичный груз, этот "цинк" материлизовался словно ниоткуда. Только что стояло шесть запаянных "цинков", но не успел Александр отлучиться на улицу дабы выкурить сигарету, как их стало семь. Ну не могли же солдаты за каких-то пять минут запаять еще один "цинк", если на подобное у них уходит не менее получаса. И это при условии, что покойник уже находится в палатке, на него имеются все необходимые документы, заранее подобран сам "цинк", соответствующий размерам трупа, ну, и прочие нюансы.
Александр просто не мог не поинтересаваться, откуда сей "цинк" появился в палатке. Прапорщик - старший похоронной команды, тут же отчитался, что сей "левак" привезли вояки из мотострелкового полка участвующего в той войсковой операции. Последние сообщили, что труп сильно пострадал от взрыва мины и находясь почти двое суток на свежем воздухе начал разлагаться. Командование части не стало утруждать себя вопросом своевременной переправки погибшего в госпиталь, решив эту житейскую проблему на месте.
На ту пору Александр уже не был таким простаком, которого можно было провести на мякине. Он сразу понял, что с этим "убиенным" не все так просто. Он отлично знал, как "отцы командиры" шельмовали с показателями боевых потерь, когда погибшего в "неуставнике" бойца списывали на духовский обстрел, а подорвавшегося на собственной "растяжке" пьяного прапорщика, а порой и офицера, не только на "боевые" списывали, но еще и к награде умудрялись представить.
Он сразу заподозрил, что именно с этим "цинком" не все благополучно, о чем незамедлительно доложил по инстанции.
Что было потом, догадаться не трудно. Доставка "покойника" на Родину была взята под особый контроль, вплоть до его захоронения на кладбище. А спустя двое суток, сотрудники регионального управления КГБ задержали с поличным троих могильщиков, которые за определенную мзду вызвались выкопать гроб из могилы, и передать его заказчику. За эту ночную вылазку, каждому из них было обещано по "косарю", по тем временам деньги немыслимо огромные. По крайней мере, для простых кладбищенских работников.
Конечно же, сотрудники госбезопасности поспешили, и за поступившую в Союз крупную партию наркотиков и кое чего покруче, привлечь было не кого. Тем не менее, их "прокол" не был не замечен теми, кто все это затеял, и очень скоро, как в самом Афганистане так и в СССР, прошла череда убийств, суицидов, и загадочных авто-авиа катастроф, в коих погибли люди, которые хоть каким-то боком могли быть причастны к этой авантюрной истории.
Не обошла она стороной и Александра. Каким образом его вычислили контрабандисты при погонах, не узнать никогда, но когда после очередной командировки он в составе колонны возвращался "на броне" в Кабул, именно их БТР подорвался на управляемом фугасе. Александр, получив минно-взрывную травму нижних конечностей, угодил в Кабульский госпиталь, откуда спустя месяц был переведен в Ташкентский военный госпиталь, где провалялся еще два месяца. И все это время, тамошние хирурги резали его чуть ли не каждую неделю, находя и извлекая из человеческой плоти все новые и новые осколки, порой, величиной с обломок швейной иголки.
Вернувшись на родину, Александр не смог устроиться на прежнюю работу в школе. В то смутное безвременье, он стал никому не нужен. Даже в райкоме партии, куда он попытался вновь встать на учет, вежливо намекнули на то, что он обратился не по адресу. И действительно, жил в другом районе города, а в первичной партийной организции по прежнему месту работы, он с учета был снят без отметки причин убытия, что наводило на не совсем хорошие мысли о неком, мечущемся по жизни карьеристе. Секретарь райкома, которому он рассказывал о причине снятия с партийного учера, еще полгода тому назад уехал в Подмосковье, куда его направили на повышение по партийной линии, и подтвердить слова "карьериста", было некому.
Александр откровенно психанул, и в клочья порввал партийный билет, тем самым, избавив себя от возможных "походов" по кабинетам партийных клерков. Чуть позже, когда его пригласили в УКГБ для вручения медали "За БЗ", у него состоялся весьма нелицеприятный разговор с тем самым полковником, с которым он впервые повстречался незадолго до своей заграничной командировки.
Александр выдержал и это испытание.
Всю свою дальнейшую жизнь он посвятил общественной работе, и, в первую очередь, на ниве ветеранского движения. Он был вхож в кабинеты больших и не очень руководителей региональной законодательной и исполнительной власти. Его фамилия хорошо была известна губернатору, руководителю Государственной Думы области, и многим другим функционерами властных структур. Ни одно их самых малозначительных и весьма значимых мероприятий связанных с ветеранским движением не обходилось без персонального участия Александра. Как-то незаметно для себя самого, он стал если не иконой, то уж точно признанным лидером среди своих...
Гром среди ясного неба прогремел в тот самый момент, когда ветераны в очередной раз собрались на свои посиделки по поводу знаменательной даты вывода войск из Афганистана. В этот раз Александра среди них не оказалось. Кто-то из присутствующих заметил, что не может дозвониться до него уже месяц - на все вызовы мобильник отвечал механическим женским голосом - "Абонент не доступен, или находится вне зоны сети".
Присутствующие на "мероприятии" ветераны не придали особого значения отсутствию своего лидера, но в процессе возлияния кто-то из них сказал, что Александр занял у него весьма кругленькую сумму, которую обещал вернуть именно сегодня.
- Отдаст, куда же он денется, - заметил изрядно подвыпивший инвалид Андрей, которому Александр в свое время выбил однокомнатную квартиру. - Я ему тоже несколько раз одалживал деньги, и он всегда долги возвращал.
А спустя месяц Александра разыскивали не только ветераны, но и представители коммерческих структур. Выяснилось, что незадолго до своего исчезновения он одолжил у них весьма солидные деньги на общую сумму свыше миллиона рублей. Зачем ему понадобилось столько денег, никто толком сказать не мог, но все понимали, что их лидер влип в какую-то тёмную историю.
Пятнадцатого мая, за даче одного из "афганцев", практически в полном составе собрался актив ветеранской организации. Они и ранее кучковались там в этот майский день - традиция, понимаешь ли. Как говорится: "Место встречи изменить нельзя". Но на этот раз Александра среди них не было, и наверно поэтому, именно о нем пошел разговор у собравшихся.
Для начала решили вспомнить при каких обстоятельствах впервые с ним встретились и познакомились. Среди присутствующих не нашлось ни одного человека, кто служил с ним в Афганистане. Точно также никто не мог припомнить и того, чтобы Александр показывал хоть кому-нибудь из них свои афганские фотки, или хотя бы льготное удостоверение какие имелись у всех "афганцев". Впервые он появился на открытии обелиска воинам-интернационалистам. Речей не говорил, стоял в сторонке и молча наблюдал за всем происходящим. Вместе со всеми посетил могилы погибших "афганцев" на городском кладбище, молча помянул их "третьим" тостом.
А потом он стал искать повод чтобы встретиться с ветеранами в приватной обстановке. Причем, делал он это так, что на таких, как бы случайных встречах, на которых он рассказывал о некоторых "нюансах" своей службы в Афганистане, третьего собеседника никогда не было. Во всех случаях он говорил это с некой показной осторожностью, объясняя это тем, что в свое время давал подписку о неразглашении. Но одно во всех этих разговорах было неизменным - он представлялся неким секретным сотрудником органов госбезопасности, выполнявшим в Афганистане очень секретное задание. При этом, кому то он представлялся резидентом спецслужб, а кому то кадровым сотрудником КГБ, находящимся в настоящее время в резерве, или отставке по инвалидности. После таких "откровений", он просил собеседника ни при каких обстоятельствах не рассказывать никому об услышанном, даже ветеранам афганской войны, которые запросто могли посчитать его обычным стукачом особистов.
Для "афганцев" из числа действующих и отставных сотрудников спецслужб, у него была заготовлена легенда, о том, как под прикрытием специалиста эпидемиоологической службы, он выявлял среди офицеров Сороковой Армии тех, кто войдя в сговор с афганскими наркодиллерами, переправлял в Союз опий и героин.
Выглядело это вполне правдоподобно, поскольку все те кому он это рассказывал, выполняя свой интернациональный долг в Афганистане, сами сталкивались с чем-то подобным. И вот теперь, когда у них появились сомнения в правдоподобности всего того, что им в свое время "по секрету" поведал Александр, они решили провести своеобразную внутреннюю проверку.
Для начала они навели справки по военкомату, но вразумительного ответа так и не получили - в картотеке находящихся в резерве и отставке офицеров, Александр не значился. Не оказалось его и на учете среди рядового и сержантского состава. Не исключено, что он вообще не служил в армии, а если и служил, то при дальнейшем прохождении службы в органах госбезопасности был снят с воинского учета, и до сих пор числится на учете в ФСБ, откуда окончательно будет снят с учета по достижении возраста, когда все, кто носит погоны на плечах, уходят на заслуженный отдых.
Решили пойти по другому, более сложному пути, проверив его по учетам ФСБ. Благо дело, что среди ветеранов афганской войны были и такие, кто долгие годы прослужил в органах госбезопасности. Но и тут ничего путного узнать не удалось - не значился Александр ни по каким учетам, а стало быть, никаких дел у него с органами никогда не было и быть не могло.
Следующим этапом была проверка по институту, где он якобы обучался после срочной службы в пограничных войсках. Были проверены все списки выпускников, начиная с 1966-го и по 1979 год. Ни в одном из них фамилия Александра не значилась. И тут, совершенно случайно, кто-то из ветеранов натолкнулся в Интернете на Постановление ЦИК РФ за 2007 год, где в числе кандидатов в депутаты зарегистрированных по федеральному списку, значилась его фамилия. В графе "образование" было записано - "среднее профессиональное". Одним словом - ПТУ, но никак не институт. А еще кто-то из ветеранов вспомнил, что в то самое время, когда по всем расчетам Александр должен был обучаться в институте, на самом деле, он работал мотористом катера, на котором руководство обкома партии выезжало на отдых в дельту Волги.
Скорее всего, он закончил одно из профессионально-технических училищ города готовящее квалифицированных специалистов для речного флота. А вот служил ли он действительно в армии после окончания ПТУ, спустя много лет установить уже не представлялось возможным.
Судя по всему, далеко уж не юные ветераны афганской войны, имели дело с так называемым "шиндагарцем". Воспользовавшись их безграничным доверием, дурил он их все эти годы, и под прикрытием ложного ветеранства использовал их интеллетуальные и материальные возможности, в том числе, и для личного обогащения.
Сейчас они чувствуют себя обманутыми, но до конца так и не верят, что какой-то аферист развел всех их как самых последних лохов. Они все еще надеются, что Александр рано или поздно, но обязательно объявится, и развеет все их сомнения.
По всем вопросам, связанным с использованием представленных на ArtOfWar материалов, обращайтесь напрямую к авторам произведений или к редактору сайта по email artofwar.ru@mail.ru
(с) ArtOfWar, 1998-2023
