"Участника войны" ей не прошу не надо.
Военнослужащий в крови на пансион и в ордена.
Она вольнонаемная работница из штаба,
И только по бумажкам знала, что кругом война.
Копна волос, огромные лучистые глазищи,
И по ночам любила слушать пенье соловья.
Она любила, чтоб луна светила,
Чтоб силуэты гор, и чтоб всегда весна.
Но, что ни день, то безвозвратные потери,
Ушедших списки и на павших ордена.
Для матерей и жен подписывая скорбные метели,
Она мечтала вечером послушать соловья.
Она давно привыкла к работе невеселой,
К тому, что смерть слепа, но бьет наверняка,
И верила – вернется живою и здоровой,
Забыв, что при луне смерть бьет изподтишка.
Закончив трудный день - обстрел в Джелалабаде,
Колонна у Рухи и сбиты два борта -
Под деревом в цвету о мирном Ленинграде
Она присела помечтать под пенье соловья.
Все было в той мечте: балтийский свежий ветер,
Красавец шурави, дочурка и весна.
И кто бы мог подумать, что в этот дивный вечер
Нежданно и по-глупому закатится звезда.
Она, вздохнув, упала. Пределом грёзы - пуля.
Случайная, залетная из бурского ружья
Сквозь левое плечо ей сердце поразила
И даже не нарушила пенье соловья.
"Участника войны" ей не прошу, не надо.
Она была легка, светла и весела.
Она была молоденькой - работница из штаба,
И только понаслышке знала, что вокруг война.